Звезда на волнах
Шрифт:
– Да бросьте, – усмехнулся Мазур. – Скажите еще, что у нас будут капиталисты и полиция.
– Почему бы и нет? Человек всегда стремился к тому, чтобы жить сытно. И это его подспудное желание рано или поздно уничтожает плоды любых революций, хотя пока что лично я не в состоянии представить кардинальные изменения в континентальном Китае. Но как знать…
– Да вы философ, а?
– Каждый китаец – чуточку философ, – сказал Ма. – Это изначальное. – Полуотвернувшись, он небрежным жестом подозвал официантку и что-то сказал ей на непонятном языке. Вновь повернувшись к Мазуру, непринужденно
Пожалуй, он все же играл. Бутафорил. Изображал полнейшую непринужденность, беззаботность, спокойствие – чтобы не выглядеть перед Мазуром и перед самим собой пленником, которого сломали. Ну и черт с ним. Вполне естественная попытка сохранить лицо. Лишь бы не продал, флибустьер чертов. Лишь бы не оповестил о своем провале каким-нибудь условным знаком или безобидным словечком из тех, что Мазур не в состоянии понять. За соседним столиком в компании господина Герберта и Князя восседает Лаврик (шумная компания подгулявших белых мореходов, пока что не выходящих за рамки приличий), метрах в двадцати, в углу, примостились Морской Змей и пара его ребят (такие же мореплаватели, только что усевшиеся за столик и успевшие принять по первой). Без сомнения, здесь присутствуют и другие, не имеющие отношения к «Нептуну», но служащие тем же морским богам. Даже если Ма продаст, есть все шансы уйти отсюда целыми и невредимыми – при такой-то концентрации «морских дьяволов» и шпионов и умении их за себя постоять в любой ситуации, – но вот чертов Лао может смыться, и лови его потом по всем Южным морям…
– Господин Ма, как мило, что вы вновь посетили нас…
Давешняя танцовщица, уже в коротеньком белом платье, стояла возле их столика, и на ее свеженьком очаровательном личике играла неподдельно радостная улыбка – щедр, должно быть, сосед Мазура с милыми созданиями, щедр, вон как глазыньками играет, чертовка… Определенно в предвкушении приятных гостинцев с водяными знаками и прожилочками…
Мазур ощутил мимолетную обиду на то, что она такая юная, свежая и очаровательная. По всем идеологическим нормам правильной жизни ей полагалось быть потасканной и вульгарной, а она вон какая…
Ма, небрежно притянув красотку за талию, что-то пошептал ей на ухо, и она без промедления порхнула на колени Мазура, устроилась на них столь непринужденно, словно он этого и требовал. Ну, ничего необычного – там и сям за столиками маячили столь же непринужденные красотки, не переходившие, впрочем, границ приличия. Мазур стоически терпел, уже определив к тому времени, что, кроме означенного платьица, на красотке ничего более не имеется. Судя по первым наблюдениям, происходило это очаровательное создание с Филиппин.
– Я надеюсь, вы подружитесь, – как ни в чем не бывало сказал Ма, отечески взирая на эту идиллию. – Не обижайте ее, друг мой, она девушка добрая и отзывчивая…
– Ну что вы, мне и в голову не придет… – в тон ему сказал Мазур, без труда удерживая на коленях сей очаровательный груз. – К юным и красивым танцовщицам следует относиться со всем уважением, ведь они порой делают головокружительную карьеру – и на суше, и на морях, что характерно…
Девушка, должно быть, оказалась неглупа и прекрасно поняла подтекст – она
«Интересно, – подумал Мазур. – Какого черта он ее отправил ко мне на колени? Забавляется, пытаясь усмотреть хоть каплю юмора в своем сложном положении, или намерен сдернуть? Но не может же он не понимать, что блокирован со всех сторон? Да и красотку в случае чего смахнуть с колен – секундное дело…»
На всякий случай он подобрался, готовый к неожиданностям, – и продолжал с безмятежной рожей общаться с восседавшей на коленях красавицей, перебиравшей форменные пуговицы его белоснежной рубашки и щебетавшей всякий вздор – откуда, мол, гостенек к нам приплыл, нравится ли ему здесь, нравятся ли местные девушки и конкретно та, что в данный момент прельщена и покорена бравым капитаном…
Смотревший через его плечо Ма вдруг на миг дрогнул лицом. Отставил бокал и послал Мазуру многозначительный взгляд. Тот понял. Откровенно оглянулся – в конце концов, он был не шпионом каким-нибудь, не тайным агентом, а собравшимся заключить сомнительную сделку с пиратами моряком, имевшим право волноваться…
Трое китайцев в белоснежных костюмах направлялись прямо к их столику. Мазур почувствовал, как ладонь девушки застыла на его плече, – ну конечно, она и их знала, сообразительная киса, имеющая жизненный опыт…
– Анита, прелесть, погуляй пока, мы будем заняты серьезными делами… – небрежно распорядился Ма.
Девица проворно вспорхнула с колен Мазура и ушла куда-то в глубь зала, не оглядываясь. Троица остановилась у столика.
Мазур, моментально прокачавший ситуацию, решил, что главный у них – тот, что посередине. Двое по бокам, несмотря на всю загадочность для европейца внешне бесстрастных восточных физиономий, несли на рожах неизгладимую печать вечных шестерок. А вот тот, что в центре… От него прямо-таки веяло умной и злой силой, которую человек определенной профессии обязан определять с маху не хуже гончей собаки, в погоне за зайчишкой пересекшей след волка…
Ма спокойно произнес несколько фраз – надо полагать, по-китайски. Мазур все равно не понял ни словечка. На душе было неуютно. С тем же успехом эти мяукающие, короткие слова могли означать что-то вроде: «Ребята, этому поганому шпику нужно немедленно оторвать башку и еще чего-нибудь…»
Кульминация, а?
Стоявший в центре скупо улыбнулся Мазуру:
– Господин Хансен? Очень приятно. Меня зовут Лао. Мой друг Ма говорит, что у вас дело ко мне?
– Взаимовыгодное, – сказал Мазур твердо.
– Вот как? Это интересно. В нашей несовершенной Вселенной не столь уж часто случаются взаимовыгодные дела… – Лао смотрел на него спокойно, без улыбки. – В таком случае, не перейти ли нам в более удобное место?
Он отвернулся с таким видом, словно заранее ждал, что Мазур послушно последует за ним. Чтобы не показаться с самого начала излишне услужливым, Мазур не шелохнулся. Спокойно спросил:
– Куда это? Здесь вроде бы удобно…
Лао обернулся, чуть приподнял левую бровь:
– Вы чего-то боитесь? Бросьте. Здесь есть уютные задние комнаты, где можно говорить совершенно спокойно… Успокойтесь, я же не зову вас в какие-то грязные трущобы… Идемте.