Звезда Пандоры

Автор неизвестен

 Джастина, отступив под навес, подняла легкую кофточку. Эстелла не отставала от нее. Пол палатки все еще сохранял форму матраса, вокруг него валялись пустые пакеты из-под еды и пара винных бутылок.

 — Не могу поверить в твою удачу, — насмешливо сказала Эстелла. — Я буду жаловаться в туристическую компанию. Меня в месте приземления поджидал только бурундук. И то, могу поклясться, он был геем.

 Джастина застегнула кофточку.

 — Прекрати, — раздраженно бросила она. — Казимир был очень милым.

 — Вот именно: был.

 — Не понимаю. — Джастина натянула шорты. — Все не так. Я хотела показать ему другой взгляд на Вселенную, хотела, чтобы он научился задавать вопросы.

 — А, что-то вроде: как называется

эта поза? И: я и не подозревал, что ты можешь заниматься этим бесконечно.

 Джастина что-то сердито проворчала и выбралась наружу. Затем она приказала палатке свернуться, и Эстелле пришлось поторопиться к выходу. Команда спасателей уже подводила пустой трейлер к гиперглайдеру. В сторону Джастины бросали одобрительные и понимающие взгляды, кое-кто даже осмелился подмигнуть ей. Она представила себе, как выглядела вся ситуация со стороны, и смирилась с этим. В конце концов к ней вернулось обычное чувство юмора, и на губах снова появилась озорная улыбка.

 — Как он здесь оказался? — спросила Эстелла. — Это же абсолютная глушь.

 — Теперь уже не глушь, — саркастически усмехнулась Джастина.

 — Господи, как тебе повезло! Я чертовски завидую. Он выглядел божественно.

 Джастина скромно потупилась:

 — Он таким и был.

 — Ладно, пойдем откроем бутылку вина. Надо отпраздновать твою грандиозную победу: самый продолжительный полет и удачное приземление. Мне кажется, тебе тоже хочется присесть; после всех уроков, что ты ему преподала, наверное, трудно ходить. — Она многозначительно оглянулась на палатку. Тент продолжал сворачиваться, и все пакеты и бутылки, вытолкнутые тканью, лежали на траве неподалеку. — Ты хотя бы выходила, чтоб посмотреть на окружающий мир?

 — А он существует?

 Эстелла громко хихикнула и по короткой лесенке начала подниматься в кабину «Телмара».

 — Значит, это правда, что при низкой гравитации подъем легче?

 Джастина ничего не ответила — она в последний раз смотрела на джунгли, но даже в инфракрасном диапазоне там не было никаких признаков человеческого присутствия. Ну, хоть этому она его научила.

 — Прощай, Казимир, — прошептала она.

 Он остался где-то там. Наблюдает. Возможно, чувствует себя слегка обманутым. Но это и к лучшему. Недолгая чудесная встреча и приятные воспоминания для них обоих. Никаких сожалений.

«Может быть, я хоть чуть-чуть научила его по-иному смотреть на реальную жизнь. Может, теперь он усомнится в этой идиотской доктрине Хранителей…»

В кабине громко хлопнула пробка шампанского. Джастина забралась внутрь и закрыла за собой дверцу, наслаждаясь прохладой кондиционера, прогнавшего влажную жару джунглей.

Глава 5

Со своим общепризнанным высокомерием обитатели Йорка-5 часто называ­ли свою планету одним из самых счастливых миров в первой зоне космоса Содружества. Этот исключительный мир никогда не знал проблем загряз­нения воздуха или перенаселения, и финансовые потрясения вместе с продаж­ными политиками также его миновали. За время дочеловеческой истории по какому-то капризу эволюции на планете возникло меньше видов растений и животных, чем в среднем в Содружестве. Благодаря этому обстоятельству внедрение чужеродных видов стало здесь вполне обычным явлением, и для тех, кто хотел обрабатывать землю согласно своим личным пристрастиям, сложи­лись самые благоприятные условия.

В 2138 году, когда ККТ объявила о заселении Йорка-5, от консорциума не­скольких семейств с Лос-Вады, входившей в число планет Большой Дюжины, поступил запрос на покупку всей территории планеты. ККТ получила немалую сумму в качестве отступных за право эксплуатации, а Йорк-5 так и не открыли для общей иммиграции. Семейства консорциума были слишком разнородными и не подпадали под определение «межзвездной династии», но, поскольку все они теперь жили в одном мире, будущая генеалогия, возможно, могла бы до­вести их до уровня классического образца.

На Йорке-5 не было столицы как таковой; самым большим городом здесь являлось маленькое поселение служащих ККТ и сотрудников раскинувшегося неподалеку аэропорта. В противоположность всем индустриальным мирам, сюда не привезли ни одного завода. Все, что требовалось его жителям, от кухонной утвари до тротуарной плитки, электроники и одежды, нужно было импортиро­вать. Здесь не было ни автомобильных, ни железных дорог для обеспечения общественного транспорта — только самолеты, принадлежавшие местным се­мействам. За всю свою историю, насчитывающую двести сорок лет, население ни разу не превышало десяти миллионов человек, из которых почти три мил­лиона были наняты для работы на главные семейства. Всю территорию плане­ты разделили на обширные поместья, где каждая семья строила особняки, охотничьи и пляжные домики по своему усмотрению, выбор растений также ограничивался только фантазией хозяев. Со временем континенты превратились в лоскутное одеяло художественных ландшафтов, и терраформирование здесь шло на уровне, невиданном даже на Дальней. И все это ради эстетики.

Капитан в отставке Уилсон Кайм уже более двух столетий наблюдал за развитием своего фамильного имения, проводя здесь каждый отпуск и длинный уик-энд и наслаждаясь царящей тут безмятежностью. Выбранная им территория была покрыта пологими холмами и обширными долинами и располагалась в центральной части южной субтропической зоны. Когда он только приехал сюда, земля была покрыта местной туфовой травой красновато-коричневого цвета и немногочисленными корявыми кустарниками. Вскоре волна более при­ятной глазу земной зелени захлестнула холмы и долины, даря приятное спо­койствие и прохладу. Затем выросли рощицы и отдельные купы самых разных деревьев с десятков миров, чья листва поражала разнообразием окрасок — от снежно-белой до резко-оранжевой. Неглубокие долины заросли дубами, грец­ким орехом и ивами, а несколько отдельных впадин между самыми высокими холмами были отданы во владение гигантским секвойям.

В один из исключительно жарких летних дней Уилсон прогуливался по длинной, извилистой, покрытой гравием тропе, пролегавшей по широкому юж­ному склону в двух милях от огромного фамильного особняка, имитировавше­го старинный замок, и осматривал виноградные лозы. Компанию ему составля­ли двое младших отпрысков главной семьи: шестилетняя Эмили с косичками- хвостиками, его прапрапрапраправнучка, и восьмилетний Виктор, спокойный любознательный мальчуган, чья степень родства была слишком сложной, чтобы ее запомнить. Несмотря на то что оба ребенка подверглись экстенсивной гене­ративной модификации, что обеспечило высокую сопротивляемость всем видам рака, Уилсон заставил их надеть широкополые белые шляпы, защищавшие молодую кожу от ультрафиолетовых лучей голубоватого солнца. Судя по тому как дети носились вокруг, они выбьются из сил задолго до второго завтрака, а он вовсе не желал получить в качестве закуски тепловой удар.

Время от времени он останавливался в конце какого-нибудь ряда и осматривал гроздья ягод, только начавших наливаться соком. Этот год обещал высококачественный урожай, возможно достаточно удачный, чтобы заслужить маркировку классического сбора. Впрочем, теперь многие презрительно относились к древним стандартам. Маленькие светло-зеленые шарики, пока еще полупрозрачные, набирали цвет, впитывая солнечное тепло. Лозы ровными рядами протянулись на три километра до самого дна широкой долины. В целом виноградники занимали уже почти шестьдесят квадратных километров и пыш­но цвели на слегка известняковой почве холмов. Скрытые под землей трубы в засушливые периоды, как сейчас, обеспечивали необходимый полив, перека­чивая воду из внутреннего пресного моря, расположенного в тридцати киломе­трах от долины. Четверть береговой линии тоже принадлежала Кайму.