Звезда Парижа
Шрифт:
Когда коляска графини отъезжала от крыльца дома подруги, де Виларден, развалившись, полулежал на диване в помпезной гостиной на улице Савой. Франсуаза сидела напротив и докладывала партнеру о том, что узнала про молодую маркизу:
– Вы оказались правы, эта девушка - действительно племянница моего зятя. Она вышла замуж за вашего кузена, чему имеется множество свидетелей. Но самое главное, что свидетелем на свадьбе был маршал Ней, он же заверил завещание маркиза и является его душеприказчиком. Поскольку маршал Ней предложил свои услуги новой короне, и теперь он - один из самых влиятельных людей при дворе, оспорить сам брак вам будет невозможно. Остается только сравнивать даты свадьбы и дня рождения девочки. Но любой врач вам скажет, что если ребенок родился через
Франсуаза замолчала, ожидая реакции гостя. Барон поморщился и заметил:
– Я предложил этой русской мирное решение проблемы. Она отказалась. Не будем терять времени. Начинаем действовать. Нужно подкупить слуг в доме и следить за каждым шагом маркизы. Как только появится возможность, нужно сразу же забрать ребенка.
– Хорошо, слуги в доме - моя задача, - пообещала мадам де Обри.
– А вы пока езжайте к королю. Чем черт не шутит, может быть, он вспомнит вашу старую дружбу?
Женщина двусмысленно улыбнулась и встала, провожая гостя. Она поглядела вслед отъезжающей коляске барона и пошла в комнату дочери. Мари-Элен уютно устроилась на маленькой кушетке с высокой спинкой, введенной в моду знаменитой светской львицей мадам Рекамье. Светло-розовое муслиновое платье с мелкими оборками на лифе очень шло Мари-Элен, оттеняя черные глаза и делая ее моложе. В руке дочь держала книгу.
Чувство гордости шевельнулось в душе баронессы при взгляде на свою малышку. И как всегда в такие моменты, она мысленно обратилась к своему покойному любовнику, призывая посмотреть, что получилось из маленькой девочки, от которой он так высокомерно отказался. Сейчас Мари-Элен занимала в доме матери ту спальню, в которой ее когда-то зачали родители. Франсуаза никогда не говорила об этом с дочерью, но, купив дом, принадлежавший ранее отцу своего вероломного любовника, она злорадно отвела дочери именно ту спальню, где молодой сын графа де Гренвиля обесчестил молоденькую горничную и где потом полная надежд наивная влюбившаяся девушка отдавалась своему прекрасному возлюбленному.
Тогда отрезвление пришло к Франсуазе достаточно быстро. Когда она поняла, что беременна, и с радостью сообщила об этом молодому господину, тот посадил ее в экипаж и привез в публичный дом, который держала мадам Жоржетта. Хозяйка борделя потом рассказала девушке, что молодой любовник получил за нее тысячу франков, которые тут же проиграл таким же, как он, избалованным отпрыскам аристократических семей. Когда на следующий день мадам отдала Франсуазу первому клиенту, толстому старику, измучившему ее извращенными прихотями, девушка, оставшись одна, поклялась, что она обязательно выберется с этого дна, вырастит сама своего ребенка и поквитается с предателем-любовником.
И теперь, тридцать два года спустя женщина с гордостью смотрела на свою красавицу-дочь. Да, ей пришлось идти по трупам, чтобы выбиться из нищеты и достойно вырастить свое сокровище. Франсуаза не пожалела своей сестры Анн-Мари, обобрав ее до нитки и отправив умирать от чахотки монахиней в Дижоне. Но зато ее девочка с рождения была записана как ребенок, принадлежащий к аристократическому роду. Когда Франсуаза регистрировала свою девочку как законного ребенка своей сестры и ее мужа графа Бельского, сердце женщины пело. Подонок де Гренвиль, который ничего не хотел знать о своей дочери, возможно, когда-нибудь встретит ее в светском салоне. Теперь нужно было разбогатеть, чтобы дать девочке хорошее образование и воспитание. И тогда молодая женщина приняла предложение барона де Вилардена открыть на паях с ним публичный дом.
Этот красивый и до бесконечности циничный молодой человек пугал Франсуазу своей жестокостью. Он поставлял мадам Жоржетте юных мальчиков для маленького закрытого заведения, которое та специально держала для мужчин другой ориентации. После рождения дочери Франсуаза уже не занималась проституцией, и у нее были деньги графа Бельского, которые она отобрала у сестры, отправляя ту в монастырь. Молодая женщина теперь помогала вести дела мадам Жоржетте. Де Виларден оценил
Тогда мадемуазель Триоле думала три дня: было страшно расставаться с деньгами. На ту сумму, что она забрала у несчастной Анн-Мари, они с дочерью могли скромно прожить десять лет. Но данная самой себе клятва тревожила душу Франсуазы. Ее дочь должна была получить место в обществе, которое было положено ей по рождению, а это требовало совсем других средств. Задавив в себе чувство страха, она приняла предложение барона и вложила все свои деньги в их общий публичный дом. Женщина работала день и ночь, выгадывая каждый франк, и их заведение быстро вошло в моду и стало приносить доход. Через полгода после открытия публичного дома его посетил молодой граф Гренвиль, к тому времени унаследовавший титул своего отца. Узнав во владелице Франсуазу, он поздравил бывшую любовницу с таким коммерческим успехом и стал часто бывать в новом заведении. За те пять лет, что Франсуаза почти каждый день видела его в своем доме, граф ни разу не спросил о том, кто же у нее родился и какова судьба ребенка.
Молодая женщина уже не боялась своего партнера. Присмотревшись к барону за годы работы, она поняла, что основное качество характера этого человека - бешеное самомнение и твердая уверенность, что он умнее всех на свете. Она научилась льстить ему, восхищаться его умом и деловой хваткой, и барон проникся к Франсуазе доверием, считая ее полностью подконтрольной. А в это время партнерша обманывала его, ответвляя ручейки франков из общей кассы в свой карман. Грянувшая через пять лет после начала их совместной работы революция, окончательно развязала Франсуазе руки: ее партнер некоторое время скрывался в Париже, а потом уехал в Лондон.
За то время, пока он еще скрывался во Франции, барон целенаправленно выдавал революционным властям своих родственников, отправляя тех на смерть. Франсуаза, которая тайком передавала письма барона якобинцам, однажды поняла, что и у нее тоже имеются люди, с которыми можно свести счеты. К очередному письму барона она приложила и свою записочку, где донесла на отца своей дочери, скрывавшегося вместе с матерью и сестрами в доме своей старой няни. Когда красивая голова ее ненавистного любовника скатилась в корзину гильотины, Франсуаза, стоя в толпе, глазеющей на казнь, мстительно улыбнулась, а потом пошла работать дальше, добывая деньги для своей малышки, которая вместе с кормилицей жила в пригороде Парижа. Тогда же она придумала давать деньги в рост, и это дело принесло такие барыши, что де Виларден, уезжая в Англию, потребовал от партнерши не вкладывать средства в открытие новых заведений, а все доходы пустить на ростовщичество. Молодая женщина пообещала барону все, что он хотел, и с облегчением вздохнула, когда его корабль пересек Ла-Манш. Теперь она была совершенно свободна. Заведя две бухгалтерские книги: одну для партнера, а вторую настоящую - Франсуаза начала вести дела так, как она считала нужным, решив отдавать де Вилардену не больше пятой доли того, что ему причиталось фактически. Она тайком открыла еще три новых заведения, и к тому же быстро стала самой известной процентщицей в Париже.
Через десять лет, купив с торгов дом своего бывшего любовника, женщина полностью переделала и обставила его на свой вкус. Сама она спала в спальне, раньше принадлежащей матери покойного графа, но каждый раз входя в спальню дочери, Франсуаза двусмысленно улыбалась. Осуществленная месть грела ее душу, как ни что другое.
Мадам де Обри легонько стукнула по приоткрытой двери, Мари-Элен подняла голову и улыбнулась матери. Франсуаза как всегда порадовалась тому, что дочь, очень внешне похожая на нее яркой южной красотой, все же взяла от отца и его аристократических предков большую, чем у матери, тонкость черт, высокую грациозную фигуру и красивую форму изящных рук. Мари-Элен захлопнула книгу и поднялась навстречу Франсуазе.