Звезда печали и любви
Шрифт:
— Ира, ужин стынет. Ты скоро выйдешь?
— Выхожу.
За столом Дарья Александровна несколько раз пыталась завести разговор про двойки, но каждый раз, глядя на печальное лицо дочери, откладывала его. Ира ела плохо. Мать не выдержала, спросила:
— Ты не заболела?
Ира отрицательно покачала головой.
— Как у тебя с учебой?
— Нормально, — вяло ответила Ира,
Дарья Александровна встала, вышла из кухни. Через минуту она вернулась и положила дневник перед дочерью.
— Объясни, что это значит? —
— Двойка, — беззвучным голосом ответила Ира.
— Я не слепая, вижу. Я спрашиваю, откуда и почему эта двойка?
Ира молчала. И сколько ни старалась Дарья Александровна выведать у дочери подробности, так и не смогла. Та, не реагируя на эмоциональный взрыв матери, как партизанка, упорно молчала.
Ночью, лежа в постели, Ира неподвижно смотрела в потолок. Сквозь хрустальные подвески люстры она неожиданно увидела лицо. Оно могло принадлежать только одному человеку. Ира вздохнула, улыбнулась и сладко уснула.
Утром Обухов не поверил своим глазам: перед ним стояла прежняя озорная Ира. Облегченно вздохнув, он начал тренировку.
А через два часа, подходя к школе, Ира еще издали увидела мать. Та стояла с Тамарой Михайловной, они о чем-то разговаривали.
— Мама, можно тебя на минуточку?
Дарья Александровна отошла в сторону.
— Ты зачем в школу пришла?
— Я пришла разобраться с твоими двойками.
— Иди домой, я сама разберусь.
— Надо было раньше разбираться. Тамара Михайловна уже рассказала, как учитель по физкультуре необоснованно поставил тебе двойки. Я это так не оставлю! Я хочу видеть директора и этого учителя.
— Мама, прошу тебя, иди домой. Не надо этого делать. Я сама виновата. Он ни при чем. Пожалуйста…
Она не договорила. К ним подошла директор школы. Ира уныло побрела в класс.
В кабинете у директора Дарья Александровна бросила дневник на стол.
— Объясните, что это за двойки?
Галина Анатольевна, стараясь не замечать раздраженного тона посетительницы, спокойно произнесла:
— Присаживайтесь. Сейчас мы разберемся, — директор взяла дневник, мельком взглянула на оценку, отложила в сторону. — Я уже в курсе. Вчера мне Тамара Михайловна об этом говорила, а сегодня по этому поводу мне предстоит разговор с учителем. Он у нас новый. В этом году закончил университет. Опыта не имеет, вот и допустил ошибку. Но это дело поправимое. Думаю, вам не стоит волноваться.
— Ваш ответ меня не удовлетворяет. Ире незаслуженно поставили двойки, и я хочу, чтобы этот учитель сейчас же, в моем присутствии, извинился перед дочерью и в журнале исправил двойки.
По-прежнему не обращая внимания на грубый тон, директор попыталась успокоить Наумову. Ей не хотелось идти на конфронтацию с этой родительницей. Перед ней сидела жена зампредседателя горисполкома, а всякая ссора с такими персонами чревата последствиями не только для нее, а в целом для школы. Поэтому, с трудом сдерживая свое возмущение,
— Дарья Александровна, то, что вы требуете, невозможно.
— Почему невозможно? — вскинув брови, спросила та. — Тамара Михайловна мне рассказала, что Ира плакала, и ей с большим трудом удалось ее успокоить.
— Дарья Александровна, вы в курсе, что Ира не ходит на уроки физкультуры?
— Да, в курсе. Если мне память не изменяет, она освобождена от урока физкультуры.
— Да, вы правы. Бывший учитель физкультуры действительно освободил Иру от своих уроков, на что он не имел права. А новый учитель потребовал, чтобы она посещала его уроки, но Ира категорически отказалась выполнять это требование.
— Я что-то вас не пойму… Вы что, оправдываете учителя?!
— Он прав, когда требует, чтобы Ира ходила на уроки, а вот необоснованные двойки я не оправдываю, и по этому поводу сегодня, после уроков, у меня с ним беседа.
— Я требую, чтобы беседа состоялась именно сейчас, в моем присутствии!
— Но у него сейчас уроки, и я не имею права срывать их! Приходите к двум часам и мы поговорим.
Наумова с негодованием отвергла это разумное предложение.
— Если вы сейчас же его не вызовете, то дальнейшая наша беседа состоится в кабинете у заведующего гороно!
Некоторое время Галина Анатольевна молча смотрела перед собой. Всегда корректная, вежливая в общении с учителями и посетителями, никогда и ни при каких обстоятельствах не позволяющая себе повысить голос, на этот раз она не выдержала. Надменный и приказной тон Дарьи Александровны задел за живое и она резко ответила:
— Нет, учителя с урока отзывать я не буду! А вы не позволяйте себе впредь разговаривать со мной таким неподобающим тоном!
Наумова прожгла директора испепеляющим взглядом.
— Попрошу дать мне чистый листок бумаги!
На этом листе она быстро что-то написала и положила его перед директором. Галина Анатольевна прочитала. Это было заявление, что мать требует выдачи документов дочери для устройства ее в другую школу.
— Дарья Александровна, я бы посоветовала…
— В ваших советах я не нуждаюсь! Соизвольте выдать документы. Для своей дочери я найду более достойную школу.
— Я в этом не сомневаюсь. Но как на это посмотрит Ира? Она же привыкла к классу. У нее здесь друзья…
— Пусть это вас не волнует. У нее и там появятся настоящие друзья.
— Неволить вас не буду, только жаль, что вы меня не поняли…
Директор вышла из кабинета. Через минуту она вернулась с личным делом Иры. Дарья Александровна взяла документы.
Когда она ушла, Галина Анатольевна устало присела на стул. Потом встала, достала из шкафчика флакон с валерьянкой.
Дарья Александровна поднялась на второй этаж. Звонок на перемену зазвенел очень кстати. Ира сидела за партой, когда в класс заглянула мать.