Звезда по имени...

Бандильерос Ганс

– Эм… учитель, нам нужно серьёзно поговорить… – Асока нахмурилась. Бен тоже.

– Да?

Бен был готов к худшему, однако, не к тому, что последовало дальше.

– Учитель, я решила покинуть орден. Я отучилась обязательные четыре года и… ну… я люблю Шиая.

– Шиай это я, – на всякий случай сообщил мальчик. Асока кивнула. Кеноби устало закрыл глаза. В последнюю очередь ему хотелось бы этого.

Проведя несколько томительных минут в молчании, он спросил лишь:

– Почему?

Чувствуя поддержку любимого человека, бывшая Тано вздохнула и начала объяснять:

– Понимаете… я поняла, что в жизни есть вещи более важные, чем вся эта чехарда. Действительно, посмотрите, неужели мы так

важны для ордена, и галактики, что бы играть в ней важную роль? Иногда мне кажется, что если джедаи вдруг исчезнут, никто даже этого не заметит. Стоит ли служба в ордене того, что бы приносить ей в жертву свою собственную жизнь? Даже судьбу, не жизнь? Знаете, я вдруг поняла… – Асока задумалась, – в галактике каждый знает, как помочь другим, но никто не знает, как помочь себе самому. И джедаи тоже – в большинстве своём находятся в плену своих суеверий. Никто даже не даст мне точного ответа, что такое Сила, что уж говорить про остальные правила ордена? Кто даст гарантию, что эти правила правильные, а не ошибочные? Я поняла, что джедай должен следовать своему сердцу, разуму и своей воле, а не подчиняться другим суевериям. Я считаю, что орден ошибается, считая, что мы должны отказаться от своей природы ради… непонятного недостижимого идеала. Когда-то этих условий не было, орден жил и здравствовал десятки тысяч лет, а теперь появились и нас хотят убедить в том, что надо было жить именно так. Где логика? – вопросила Асока.

– Понятно… – Кеноби загрузился.

– Где логика? Я в конце концов должна отказаться от своей природы, своих чувств и своей воли и выбора разума ради чего? Разве не в этом состоит Сила – чувства, воля, разум… это мои чувства, мой выбор и моя воля.

– Хорошо, – Бен совсем сник, – но всё таки… ты уверена?

– Ну… – Асока не знала, как бы преподнести новость, – мы с Шиаем уже… того… поженились.

Кеноби закашлялся, а Шиай взял слово после длинного монолога Асоки:

– Оби-Ван, я считаю, что ни один орден и ни одна организация не должна навязывать другим свою волю, за исключением разве что законов, продиктованных здравым смыслом. Это путь тёмной стороны – подавлять волю и разум адепта, а путь света состоит в доброй воле и гармонии с собой и с силой. О какой гармонии может идти речь, если правила ордена джедаев, пусть ещё не дошли до того, что бы прямо запрещать, но очень неблагоприятны к некоторым аспектам жизни своих адептов? Поэтому наш выбор таков. Я тоже люблю Асоку и останусь с ней. Орден это лишь относительно маленькая организация, в масштабах республики не более чем среднее министерство. Теперь я понимаю – они отбирают детей и воспитывают их с малых лет так, что бы у них не возникало мысли о том, что это неправильно. Отучают от таких мыслей. Меня же воспитывали родители, пусть они и джедаи, но думать я предпочитаю своей головой. И мне очень не понравилось бы, если какая-то организация потребовала бы от меня отказаться от моих чувств ради некоего всеобщего блага. Я не могу сделать счастливой всю галактику… – он хитро улыбнулся, – но одну тогруту могу. Пусть это будет мой вклад в общее благо.

Асока и Шиай слились в коротком поцелуе, после чего Бен окончательно выпав из реальности сел и уставился в большое панорамное окно с видом на сад. Шиай вытянул из комнаты Асоку, оставив Бена одного.

Между тем, пока юные форсюзеры окучивали разум Бена Кеноби, в соседней комнате, в которую она вытянула Энакина, происходил нешуточный разговор.

– Что, так и сделал? – удивлённо воскликнула Сатин.

– Ну да, – Энакин, отхлебнув вина из бокала, улыбнулся, – ну какой смысл мне им мешать? Они любят друг друга, а я… я верю в то, что сила разума и воли способна на многое. Знаешь, Сатин, я тебе не говорил… когда-то я жил на Татуине.

– Не говорил, – Сатин отпила из своего бокала, –

ты вообще не упоминал о своей биографии до того, как учился в академии.

– Знаю. Когда-то я был всего лишь рабом на затрёпанной хаттской планете, – Энакин вздохнул, почувствовав, что их подслушивают дети, – знаешь, бедность, на каждом углу могут пристрелить, и так далее…

С лица Криз сползла улыбка:

– Ты серьёзно?

– Да. Это было тяжёлое время, я работал в лавке старьёвщика. Место было самое опасное, меня много раз чуть не убили, но обошлось, – Энакин погрузился в тяжёлые воспоминания, – мы с мамой кое-как сводили концы с концами. Мне приходилось немало трудиться, даже приворовывать у местный пиратов и прочих лихих людей, но мы выбрались из этого. Я выкупил себя и маму, и когда Квай-Гон прилетел на Татуин мы уже были свободными людьми. Потом на выигранные на смертельно-опасной гонке, на которой редко и половина гонщиков выживает, деньги, я устроился учиться… ещё некоторое время летал до этого в качестве контрабандиста.

Сатин закашлялась:

– Контрабандиста?

– Ну да. Несколько месяцев поработал, пока юстиция не начала жать «свободных торговцев», и улетел на Альдераан, учиться. А дальше… дальше ты и так знаешь. В общем, детство вышло богатое на события, особенно на плохие.

– Ты всё никак не забудешь ту девочку? – с сочувствием спросила Сатин.

Шиай прижался ухом к двери.

– Да, такое не забывается. Не будь я джедаем, уже побежал бы мстить, но… если личные интересы совпадают с общественными, не вижу ничего неправильного в их удовлетворении.

– Видимо, вы сильно любили друг друга, – Сатин погрустнела, – если ты и сейчас готов уничтожить целую планету из-за неё.

– Не целую планету, – покачал головой император, – а лишь целую организацию. Они перешли грань между оппозицией и террористами, когда атаковали мирных людей. Это неприемлемо, поэтому рано или поздно… но я не спешу. К тому же Али… у меня теперь другая жизнь, – Энакин покачал головой. Сатин участливо посмотрела на него, что было проигнорировано Энакином.

– А у тебя как с Беном?

– Ну… – Сатин задумалась, но Скайуокер её перебил:

– Ладно, я в общих чертах в курсе. Между вами есть отношения, весьма уже далеко зашедшие…

– Откуда??? – удивлению герцогине не было предела, – ты следишь за мной?

– Нет, – Энакин пожал плечами, – но неужели ты думаешь, что я не контролировал ход операции? Специалисты брали информацию из общих источников, анализируя мелочи, вплоть до мелкой мимики и делали выводы. Знаешь, наличие мужчины это не то, то женщина может скрыть от внимательного наблюдателя.

– Сдаюсь, – Сатин устало откинулась в кресле, сверля Скайуокера глазами, – правда.

– Мелкие сейчас обрабатывают Бена. Я верю в них, они своим примером смогут показать ему, что джедаизм – это не смысл жизни. Вообще, о моём отношении ко всем этим идиотским обетам ты знаешь.

– Знаю, в прошлый раз ты их критиковал, – герцогиня согласно кивнула, закрыв глаза, – трудно высказать словами, как много ты для меня делаешь. Я… даже не знаю, чем отплатить тебе.

– Не утруждайся. Добрые дела делаю бесплатно, а ты моя сестра, помочь тебе – так-же естественно как и Шиаю с Асокой.

– Ты точно…

– Ничего с ними не делал? Нет, конечно, – Скайуокер в своей манере закончил за собеседника речь и ответил на вопрос, – их чувства это только их чувства. Я тут только наблюдатель, разве что подтолкнул их друг к другу.

Сатин поднялась и походив по комнате, задумалась вслух:

– Может, сходить к Бену?

– Можешь. Хотя лучше дай ему пару минут побыть одному.

Поняв, что их разоблачили, Шиай и Асока постучались в дверь. Сатин всё-таки ушла к своему возлюбленному, а дети зашли в комнату, неодобрительно покосившись на бутылку вина.