Звезда Сарханов
Шрифт:
Давно проснувшись, лежала и смотрела, как в огромном витраже плывут по небу
фиолетовые облака этого мира, а вспоминались легкие, пушистые, белоснежные,
принимающие причудливые формы на васильковом фоне. Увижу ли я их когда-нибудь?
Двери отворились, и вошла моя карлица в сопровождении знакомого нуберийца,
катившего местный, уже сервированный завтраком столик. Черный поймал мой грозный
взгляд, и памятуя о нашей предыдущей встрече, быстро
удовольствием потянулась. Тело было легким, гибким, послушным. Вот они чудеса
космического SPA. Уже опуская ноги со своего королевского ложа, наблюдала как
по-хозяйски Глая раскладывает приборы.
– Сенна чудесно щас.
– Глая тоже прекрасно выглядит, - поприветствовала ее, жестом указывая на второй
прибор, - компанию составишь?
– Ох, сенна, добрая самая, - выдохнула туроу и добавила, - одна беда.
– Почему ты так считаешь? – поинтересовалась, намазывая странный, серебристый
джем на вполне земную булочку.
– Все другие не добрые, один добрый трудно, - просветила меня малышка.
– Ну надо же кому-то начинать быть добрым в этом злом мире, а там глядишь и
другие подтянутся, - подмигнула ей я, вонзаясь зубами в потрясающе пахнущую
сдобу.
– Мозет так, - Глая деловито разливала по чашкам подобие чая, - тока нада много
сильных добрых.
– Начнем с малого, - погладила ее по пухлому плечику, - ну-с, и что нам сегодня
готовят господа продавцы?
– Господин бутет потом, один, а это так… никто. Сенна послусна помни. Сяс
отевайтся и потом обет и потом… - на глазах Глаи выступили слезы.
– Ну, малышка, не плачь, - успокаивала ее я, - вот устроюсь на новом месте и
обязательно тебя заберу.
Прижимая к себе зеленое тельце, думала, что я несу, сама еще не знаю куда
попаду, а уже обещаниями разбрасываюсь. Обманывать открытую и добрую туроу не
хотелось. Глая еще раз всхлипнула, вытерла предательские слезы пухлыми ручками и
серьезно так сказала.
– Глафна сама живи, а Глая как выйдет, не думай, - теперь уже слезы заблестели в
моих глазах.
Так мы и позавтракали, и поплакали, а потом она проводила меня до огромного
холла, открыла дверь и махнув на прощанье ушла не оборачиваясь.
В зале царили суета и неразбериха. Везде стояли вешалки с одеждой всех цветов
радуги. Вещей было так много, что рябило в глазах. Блестки, стразы, перья
диковинных птиц, пушистые и гладкие меха – все смешалось в моих глазах. Отдельно
стояли стеллажи с обувью всех немыслимых форм, от классических лодочек до совсем
уж
сновали, одетые в поросячье-розовую униформу, гуманоиды с длинными белыми
волосами и остроконечными ушами. Изящные гибкие тела скользили между ворохами
одежд. Вот вы какие эльфы инопланетные, подумала я и осеклась, вглядевшись в
проходящего мимо мужчину. Его лицо словно состояло из одних морщин, от мелких до
глубоких борозд, словно земля потрескавшаяся от засухи, хищность придавали
мелкие треугольные острые зубки, которые были видны каждый раз, как существо
приоткрывало рот. Носа не было вообще, его заменяли две вертикальные щели. Зато
глаза, какие у них были глаза! Огромные, синие, в половину их безобразного лица,
открыто и наивно смотрели на мир. Словно извращенный скульптор совместил
абсолютно несовместимые части и вылепил это нечто, что стояло сейчас передо
мной, и как ему, наверное казалось, приветливо улыбалось. Мне же от этой акульей
улыбки было как-то не по себе.
– Дорогая шенна, прошу за мной, - гламурно с придыханием прошептало это
гротескное создание и скрылось за ближайшей чередой вешалок, даже не
потрудившись обернуться, принимая то, что я иду следом как само собой
разумеющееся. Ну и иду, зелье-то как бы выпила – значит овца послушная. Иду,
иду, мой симпатичный!
А дальше снова был ад. Меня поставили на подиум, и понеслась вереница нарядов.
Раздевали, одевали, раздевали, одевали – и так до бесконечности. Хотелось
вспомнить дворовое детство и если не послать, то четко указать в какой стороне
светлый путь. Скрипя зубами, влезала, то в узкие как перчатка платья, то в
платья, с настолько пышными юбками, что я бы не прошла даже в широкие двери.
Наконец, мой псевдоэльф довольно кивнул, и примерка закончилась. Поднесли
огромное зеркало, в котором отразилась я, одетая в странную тогу. Она состояла
из нескольких шелковых шарфов, насыщенного светло-зеленого цвета, причудливо
переплетенных между собой таким образом, что конструкция скрывала мое тело
целиком и выглядела достаточно целомудренно, но оставляла простор для полета
фантазии. При ходьбе, шарфы не просвечивали, а обрисовывали контуры тела, делая
его желанным и недоступным.
Следующая экзекуция ждала у парикмахеров, которые долго что-то творили с моими
волосами. Но результат потряс даже меня, свободные локоны падали на спину и