Звезда смерти
Шрифт:
— Мы все спали на берегу в тот день, когда появился Охотник. Кстати, Коротышки в тот день не было. Но это неважно. Я говорил вам, как мы нашли кусок корабля. Это в миле от берега, и Охотник сказал, что нужно много времени, чтобы этот обломок дотащить до берега.
Боб помолчал.
— Единственное, что я могу добавить: Коротышка оставил нас и отправился сегодня с Чарли. Они всегда были друзьями, так что тут ничего особенного нет.
Доктор кивнул.
— Да, должен согласиться, что все это либо несущественно, либо говорит в пользу
— То же самое. Он был у рифа и в доке. Я не видел его порезов, так что… Минутку. Он сильно ушиб ногу куском коралла. Но он был в обуви — мы ее всегда там надеваем — так что не порезался. А синяк, вероятно значит столько же, сколько и царапины Коротышки.
— Когда это случилось? Ты мне ничего не говорил.
— На рифе, как раз тогда, когда мы нашли оболочку генератора, в том самом месте. Я должен был подумать об этом.
Он подробно рассказал о случившемся.
— Мы конечно, молчим об этом. Он ведь чуть не утонул!
— Интересно. Охотник, не объяснишь ли нам, почему ты особо подозреваешь, тех, кто спал в районе внешнего рифа?
Охотник видел, к чему ведет доктор, но ответил на вопрос.
— Он, должно быть, добрался до берега где-то на рифе. Он не мог воспользоваться человеком, увидевшим его вначале, и, конечно, он должен заботиться о тайне и не будет входить в тело разумного существа, невзирая на возражения. Конечно, ужас Хозяина — для него ничто, но он не захочет, чтобы об этом стало известно, скажем, медику. Я думаю, доктор, если бы комок желе прилип к одному из жителей острова и просочился сквозь кожу, вы очень скоро услышали бы об этом.
Доктор кивнул.
— Я так и думал. Но мне пришло в голову, что юный Райс вполне мог стать объектом нападения, не подозревая об этом, пока его нога была захвачена под водой. Естественный страх, возбуждение, боль от куска коралла — все это сделало бы нападение незаметным.
— Вполне вероятно, — согласился Охотник.
Боб, как и раньше, передал эту реплику, но продолжил от себя:
— Нельзя иметь и то, и другое. Если это существо только тогда вошло в тело Райса, оно не может иметь ничего общего с происшествием в доке. Во-первых, ему как и Охотнику, понадобится несколько дней, чтобы освоиться, во-вторых, у него не будет причин: он не может заподозрить, что Охотник во мне.
— Верно, Боб. Но происшествие в доке вполне могло быть случайностью. В конце концов все, что происходило с тобой и твоими друзьями, не могло быть подстроено. Я знаю вас с рождения, и если бы кто-нибудь раньше спросил меня, я бы не удивился всему случившему с вами. Ты знаешь, порезы, ушибы и синяки случаются ежедневно.
Боб вынужден был с этим согласиться.
— Сломал лодку на этот раз Кен, но я не вижу, как это может быть связано с нашим делом, — сказал он.
— Я тоже, но мы это запомним. Итак, пока что больше всего оснований подозревать юного Райса. Ну, а остальные? Норман Хэй, например?
— Что именно?
— Я не лишен мозгов, и теперь вижу, зачем тебе тогда понадобилась информация о вирусах. Мне пришло в голову, что у Хэя мог быть аналогичный мотив. Помнишь, он взял книгу, которую я хотел дать тебе? Конечно, его неожиданный интерес к биологии может быть вполне естественным, а может быть таким же притворным, как твой.
Боб кивнул.
— Это мысль. У него было достаточно возможностей. Он часто бывал на рифе, работая над своим бассейном. Не знаю, дремал ли он там, но это вполне возможно. Он также охотно пошел со мной в воду, когда мы думали, что там может быть какая-то болезнь.
Доктор вопросительно поднял брови, и Боб рассказал о происшествии.
— Боб, — сказал доктор, когда мальчик кончил, — готов поклясться, что ты мог бы решить проблему, если бы сумел оценить всю имеющуюся у тебя информацию. Очень интересно. Это означало бы, что Норман общается со своим гостем, как ты с Охотником. Это существо вполне могло изложить выдуманную историю и привлечь симпатии Хэя.
Именно в этот момент доктору Сиверу пришла в голову мысль, что и Охотник мог поступить так же. Подобно Бобу, он решил при первой же возможности проверить эту мысль.
— Я полагаю Норман, как и все остальные, был в это время в доке, так что в этой возможности он уравнен с ними, — продолжал доктор, без заметной паузы. — Можешь ты вспомнить еще что-нибудь о нем, за или против? Не можешь? Ладно, значит, остается еще Хаф Колби, хотя мы не должны забывать, что на острове есть еще много других, которые работают или бывают на рифе.
— Рабочих можно не считать, — настаивал Боб, — а из детей никто не играет так близко, как мы, по крайней мере, на этой стороне острова.
— Ну, хорошо. А все же как насчет Колби? Я его плохо знаю. Не думаю, чтобы я обменялся с ним больше чем двумя словами. Он не болел, и я не помню, что бы занимался им после прививок.
— Похоже, с Хафом все в порядке, — ответил Боб. — Мы слышали больше двух слов, но ненамного. Он мало разговаривает и всегда держится на втором плане, но соображает он быстро. Он бросился за ведром для головы рыжего друга раньше, чем кто-нибудь понял, что происходит. Он, конечно, был на доке, но больше я ничего не могу вспомнить. Неудивительно: он из тех, о ком не часто думаешь, хотя он хороший парень.
— Что ж, надо подумать о Райсе и Хэе и поработать над Теролом. Не знаю, перестанешь ли ты беспокоиться, Боб, но я по крайней мере многое узнал. Если вспомнишь еще что-нибудь, приходи. Я не думал, увидеться с тобой сегодня, но прошло уже несколько часов. Вероятно, вакцина уже выведена из твоего организма. Хочешь попробовать еще одну?
Боб хотел. Повторились дневные приготовления.
Результат был тот же самый, только Охотник сообщил, что новая вакцина «вкуснее» предыдущей.