Звезда Суламифи
Шрифт:
– Небо! Возлюбленное Небо! Как можешь ты смотреть на эту грязь и безволие людское, на лицемерие и ханжество?! Спокойно и мудро изливаешь ты Свет на головы тех, кто хулит тебя, и ни на миг не охладевает светлая Любовь твоя к этим жалким двуногим существам…
– Ты – частица Наша, – донеслось с Небес, – и таким же даром владеешь: согревать сердца людские.
Да, Соломон никогда не испытывал ненависти и чувства вражды даже к тем, кто предавал его. Он открыт был каждому и готов был протянуть руку помощи самому ярому врагу. Но условия жизни требовали от него сохранения внешней суровости, и, будучи первым Воином, он не мог выказывать всей нежности чувств, царивших внутри… Не слишком ли холоден он и не ранит ли сердце Суламифи милой словом неосторожным или жестом необдуманным? Она так пуглива и беззащитна. Ни в ком из смертных не встретила она Любви и может ли поверить тому, что, наконец, любима?! Как можно выказать всю мощь Любви своей Божественной, не прибегая ни к каким действиям? Она должна почувствовать его Любовь. Да, он приведёт её во дворец, но не для того, чтобы украсить ложе, но лишь
– Не смотри так печально, сестрица небесная, и освети мне лучше путь в ночи, ибо вот я уже иду к возлюбленной Суламите моей!..
Свет ночной звезды окутал малую лачугу, утопающую среди зелени, буйно разросшейся вокруг. Соломон шёл стремительно, но, по мере приближения к дому девушки, решимость стала покидать его. Вот он уже коснулся тихим, осторожным стуком, и дверь незапертая отозвалась едва уловимым стоном. Соломон опустил руку и взмолил об одном – пусть не услышан будет стук его. За дверью царила тишина. Царь вздохнул облегчённо и подумал о том, что время выбрано неудачно. Не должен он, подобно вору, красться по улицам ночным к возлюбленной своей. Не воровать идёт он, но взять то, что принадлежит ему правом Небесным. Нельзя испугать Суламиту вторжением внезапным, хотя и ждёт она: вот и дверь оставлена незапертой… Соломон благодарно взглянул на небо и, развернувшись, пошёл прочь… Неожиданно для себя он вышел к винограднику и подумал о том, что Суламифь больше никогда не вернётся сюда. Затем он побрёл к берегу реки и сел у воды на том же месте, где провёл ночь с возлюбленной своей.
– Суламита сюда не вернётся, – выдохнул он, – вместо неё я прощаюсь со всеми этими местами…
Наклонившись к траве, Соломон с нежностью погладил её, будто касался маленькой руки возлюбленной.
– У неё будет иное ложе, – произнёс он, – но когда-то ты покроешь последнее пристанище тела её земного… В ней соки собраны, а плод растёт не для того, чтоб гнилью пронизанным быть, – он должен дать наслаждение устам взрастившего его…
Суламита, конечно же, не была плодом больного воображения, – она была частью его самого, но Соломон никому не смог бы объяснить это, несмотря на свою безграничную мудрость земную. Он растил и питал её тысячи веков, терпеливо ожидая, пока из цветка явится зародыш и плод созреет спелый, достигший всей прелести, что способна породить Земля. Суламифь никому не может принадлежать в мире этом, её сердце – отдано ему, и Сам Творец Небес объединил их в одно целое в мистическом браке Огненном…
Не знает единства твердь земная, разделившая два полюса и забывшая Слово Единения. Мир расколот на две части, и покуда зло не исчезнет с лица земли, – страдание будет неизменным спутником землян…
– И мы – земляне, – прошептал Соломон, бросив взгляд на далёкую звезду, – и будем ими, покуда не вернёмся к тебе…
Родину помнить всегда необходимо, это придаёт силы в пути безотрадном. Он сохранил память о ней, но Суламифь утратила все знания, ибо слишком долог был путь её. И лишь сердце чистое хранит сокровище познания нетленного, уберегая до часа суждённого прозрения… Первое свидание на земле за сотни тысяч лет долгого пути, и как дорога цена, которую надо заплатить! Но нет сомнения в справедливости Законов Космических, ибо плата земными мерами определена… Соломон встал и пошёл в сторону дворца, чтоб с первыми лучами Солнца дать распоряжение воинам своим…
А Суламифь, долго сидевшая неподвижно, казалось, стала отдаваться во власть сна. В какое-то мгновение ей показалось, что кто-то постучался в двери, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди, – оно бешено заколотилось, отбивая: “Это – он, он!” Но разве девушка могла поверить в такое чудо? Хотя блеснувшая надежда заставила её прислушаться, стук не повторился. Но каждая клеточка её тела ощущала его присутствие, и тепло дыхания любимого, казалось, прикасалось незримым огненным крылом ангела небесного. О, как она любит: ей всюду чудится божественный голос возлюбленного, и образ его сопровождает каждое мгновение, согревая сердце воспоминаниями!.. Он признаётся в Любви взором безмолвным, и голос начинает звучать так явственно, когда Суламифь погружается в пучину печали. Как легко удаётся ему одною лишь фразою вырвать из бездны тоски и озарить Радостью! Прекрасно быть любимою того, кто почитаем всем миром… И вдруг послышались лёгкие шаги: кто-то отошёл от двери. Девушка замерла, не в силах сделать движение. Она вспомнила, что дверь оставила незапертой, и, возможно, кто-то заходил, а она не заметила, погрузившись в сон. И страшно было ей, и радостно от внезапно блеснувшей мысли, что это мог быть он. Захотелось тут же вскочить, но она не смогла – ноги отказали. И когда к ней вернулась способность производить движения, первым делом она всё же проверила, на месте ли лежат серёжки. И когда их обнаружила, ей стало радостней вдвойне: значит, это был не вор, ибо ничто не могло помешать ему войти в дом. Но если не грабитель, так, значит, приходил тот, кого она готова была видеть в мгновение каждое. Но отчего же он ушёл?! Разве не для него она оставила открытыми двери, втайне надеясь на визит ночной?! А вдруг это случилось бы и её возлюбленный вошёл в дом? Но она же совершенно не готова встретить его! Ночь, конечно, может скрыть убогое убранство
Зажав серёжки в руке, она смотрела на небо, уже приобретающее серые тона, обещавшие растворить тьму и явить день новый.
Луч Одиннадцатый
Суламифь быстро бежала по дороге к городу. Иногда на бегу она разжимала кулачок и бросала ласковый взгляд на маленькие серёжки, что подарили ей несказанный свет надежды. Уже через несколько минут они расстанутся, и её бесценное сокровище, возможно, будет украшать иную женщину. Жаль, конечно, что приходится отдать их в чужие руки, и тем не менее девушка не испытывала чувства стыда и не считала себя предателем по отношению к ним. Они расстанутся, – и это решено. “Поймите меня, милые”, – прошептала Суламифь, и блеск камешек малых ответил ей, как показалось, сочувствующе и понимающе. Добежав до первой лавчонки мелкого торговца, она остановилась и постояла несколько мгновений, чтоб утихомирить бешеный стук сердца. Но лавка была ещё закрыта, и девушка бросилась на поиски другой. Едва отыскав нужную ей дверь, Суламифь решительно раскрыла её, не давая мыслям сомнения вернуть всё вспять… Быстро завершив торговую сделку, она уже понеслась назад, прижимая к груди малый пузырёк с несколькими капельками мирры, обещавшими придать её телу несказанный аромат, что обворожит кого угодно на свете. И, вбежав в дом, стала сбрасывать верхнюю одежду, желая тут же испробовать хоть малую каплю на себе. О, какое благоухание разлилось в этом убогом домишке! Воистину, чудо войдёт в её дом теперь уж непременно, – Суламифь была твёрдо уверена, так как заплатила за него сегодня немыслимо дорогой ценой…
Соломон приглашал к себе одного советника за другим; он смотрел в их глаза и не находил желания поделиться с кем-либо из них своими сокровенными планами. День уходил; как всегда, Солнце начинало клониться к закату, а он ещё не отдал должного распоряжения. Посланный им человек вернулся с вестью о том, что не обнаружил девушки ни дома, ни средь виноградника и, естественно, не смог выполнить поручения, данного ему царём. Уместно ли было сейчас посылать кого-то за девушкой, когда близился закат? Воины, пришедшие унести её во дворец на богато украшенных носилках, могли бы просто напугать её, и необходимо было, чтоб прежде кто-то подготовил девушку. Соломон вновь позвал поверенного своего и ещё раз попросил рассказать обо всём увиденном, как бы испытывая, действительно ли он был в том месте, на которое ему указывалось. Да, дом был узнан им по описанию, и, более того, по собственной инициативе он обыскал весь виноградник и был на том месте, где впервые, будучи с царём, услышал песнь девушки простой. Отпустив того, кто был так предан в поисках своих, Соломон погрузился в мысли, пытаясь проследить возможные действия Суламифи. Как ни тревожно было в груди, тем не менее он был уверен, что ничего дурного не может случиться с его возлюбленной… Серым крылом коснулся вечер, и что-то заставило резко встать и выйти на открытое пространство. Малая искорка ночной звезды уже смело расправляла лучи на фоне сгущающегося мрака вечернего. Конечно, она была его первым советником во всех земных делах, ибо с небес ей было видно всё. Вот с кем дано держать ему совет тайный…
Суламифь так устала сегодня: от быстрого бега разболелись ноги и от внутреннего волнения, пережитого в городе, отяжелела голова. Она, конечно же, не могла пойти никуда, так как физически была не в состоянии ходить. И тем не менее, превозмогая себя, сходила за водой и тщательно вымыла всё, что смогла, в доме. Для неё очень важна была нынешняя ночь, она почти уверена была в том, что её возлюбленный приходил к ней. Значит, он ещё придёт! Конечно, он знает, где живёт Суламифь, разве есть что-то в мире из того, что не дано знать ему! Да, она должна подготовиться к встрече и ждать, тогда обязательно Бог направит любимого к той, кто больше всех на свете боготворит его…
– О Боже, сердцем его Ты любишь меня и руками его земными прикасаешься ко мне! – вырвалось из уст девушки, и она испугалась столь кощунственно прозвучавших слов.
Хорошо, что рядом никого не было и никто не мог услышать. Один Бог Всевышний Мог понять всю чистоту помыслов, вложенных в слова, слетевшие с губ. Он поймёт и простит бедную девушку, со стороны, быть может, кажущуюся безумной… Любовь явилась причиной “безумия” её, и весь фокус жизни сместился из разума в сердце любящее… Суламифь посмотрела на звезду, вновь воскрешённую на фоне сереющего неба, и спросила:
– Ты понимаешь меня?
И опять же услышала ласковое “Да” в ответ, что в мгновение ока блеснул у неё в голове.
– Ах, как странно ведёт себя эта девушка! Разве кто-то из смертных разговаривает со звёздами? – уже поставив себя на место звезды, подумала Суламифь.
Но с кем же ещё говорить, на кого же можно положиться, как не на небесные существа, когда земные склонны всё осмеивать. Пусть это останется их маленькой тайной – никто не узнает о беседах ночных…
– Ах, как я устала! – прошептала Суламифь, вспомнив все алчные лица тех людей, что окружали её сегодня…