Звезда Запада

У великого русского поэта Бориса Пастернака есть строки, которые отчасти могут объяснить смысл этой работы:

О, место свиданья малины с грозой, Где, в тучи рогами лишайника тычась, Горят, одуряя наш мозг молодой, Лиловые топи угасших язычеств!

Я полностью соглашаюсь с мыслями главного героя «Звезды Запада» отца Целестина: ничто и никогда не возникает из ничего, само по себе, включая легенды и мифы. Никто не сможет разубедить меня в том, что герои как скандинавского эпоса, так и легенд других народов не мифологические, но реальные исторические

персонажи. Ведь какую бы религию ни исповедовал человек (атеизм, кстати, тоже одна из форм религии), отрицать факт реального существования Христа, пророка Мухаммеда или, скажем, Будды было бы с его стороны несколько опрометчиво. Быть может, события, происходившие в действительности многие столетия назад в древней Иудее, и описание этих дней, дошедшее до нас в виде евангельских историй, несколько расходятся в деталях, но не остаётся сомнений в том, что тогда на земле и впрямь вершились удивительные чудеса, положившие начало двухтысячелетней культуре и одной из самых величественных эпох в истории человечества.

Тогда, если рассуждать логически, и под легендами о богах Олимпа или Асгарда тоже кроется нечто не менее впечатляющее и чудесное. Но напрашиваются вполне естественные вопросы: а что сталось с этими богами? Куда они ушли? Если Зевс, Таранис, Перун или Один (а существование «богов» признаёт даже Библия!) некогда обитали среди людей, покинув затем пределы этого мира, то где сейчас их новая обитель?..

Ответить на эти вопросы однозначно невозможно, и остаётся лишь строить предположения, что я и сделал в меру своих скромных сил.

Ну и, кроме того, меня всегда огорчала ограниченность наших знаний о собственной древней мифологии и мифологии соседних с нами германских и скандинавских народов. Безусловно, сейчас найти книги с сагами о богах и героях нетрудно, но человеку неподготовленному они могут показаться до крайности скучными и трудночитаемыми. Я и сам грешен — когда мне впервые попала в руки «Старшая Эдда», то для того, чтобы одолеть этот мировой шедевр, пришлось приложить множество усилий. Собственно, часть сюжета «Звезды Запада» и построена на основе норманнских сказаний из «Эдды», ибо не поддаться обаянию скандинавских богов, валькирий и прочих созданий подобного рода я не мог. Добавим к ним некоторых героев кельтских и германских мифов, вплетем чуть-чуть сказок североамериканских индейцев, разбавим христианским мировоззрением автора и получим…

Впрочем, читайте и судите сами.

Изначально «Звезда Запада» планировалась лишь как «историческая фантасмагория», но я допустил большую ошибку, впустив на страницы существ «не от мира сего», и сразу же события стали развиваться почти без моего участия и какого-либо управления. Автору оставалось лишь записывать то, что происходило само собой, и кончилось это тем, что к уже сотворенным «литературным мирам» наподобие Средиземья, Кринна или Амбера добавился ещё один, и, на мой взгляд, вполне пригодный для проживания. Однако я отдаю себе отчёт в том, что разводить богов и великанов на территории нашего мира было слегка самонадеянно (как-никак, события первой части романа разворачиваются у нас, на Земле, пусть даже и больше тысячи лет назад), и, соответственно, представляю, что скажет безгранично чтимая мною Мария Семёнова, когда полный текст «Звезды Запада» попадёт к ней в руки и она увидит, во что я превратил её любимых норманнов… Надеюсь, Мария Васильевна покалечит меня не очень сильно.

Но что сделано, то сделано, и теперь остаётся лишь ждать читательской благосклонности или негодования. Надеюсь, последнего будет немного меньше.

В заключение я хотел бы выразить чувство глубокой благодарности и уважения всем, кто оказывал мне посильную помощь в работе, и сказать, что посвящаю книгу своим друзьям.

А. Мартьянов

По вечернему небу, надвигаясь на багряный закатный его край, шла от восточного горизонта тьма. Не враждебная и гибельная тьма, ибо в ночи нет дурного, пусть легенды порой говорят об ином: о выползающей из мрака нежити, о злобных силах, обретающих бытие и мощь в часы, когда солнце покидает Мидгард… Легенды не всегда истинны. Не будь ночи — не рождался бы день. Разве не рекла Одину вельва-пророчица, что свет суть порождение тьмы, а день и времена его — отпрыски ночи?

Быть может, так и есть. Лишь богам ведома истина… Вслед за солнцем уходил за ограду мира и год. Светило в своём извечном круговом пути завершило полный оборот и сызнова выходило на предначертанную в час творения дорогу. И так всегда, из года в год, все тысячелетия и эпохи, что минули со дня, когда родился Мидгард и боги вступили в его пределы. Завтра копыта Арвака и Альсвинна в который раз ударят по небесной тверди, и огненная колесница солнца устремится в первый из трёх с половиной сотен дней, что несут с собой и новую молодую весну, и золотое лето, и время сбора урожая — мудрую осень, и зиму холодную и прекрасную, как дева-валькирия. Ничто не изменится до конца времён, до последней битвы, до срока, когда суждено Фенриру-волку порвать путы, а богам — погибнуть…

Круглую безлесную долину, будто крепостным валом обнесённую со всех сторон высокими крутыми холмами, затопили густые декабрьские сумерки. Медно-красный солнечный диск скатился за небосклон, посылая прощальные лучи вершинам двух гранитных скал, выраставших из заснеженной земли посреди ровного широкого поля. В наступающем мраке огромные каменные иглы мнились лезвиями вкопанных в снег великанских мечей. И непосвященный уразумел бы, что глыбы эти чужды здешним местам: никакого другого камня — кроме разве только небольших валунов — в окрестностях не водилось. Гигантские же клыки из красного гранита одним лишь необычным видом выдавали свою чужеродность, как сказал бы обычный человек, но кто поумнее да поучёнее — разглядел, если бы присмотрелся повнимательнее, что они вовсе не принадлежат этому миру, да и никакому другому.

Они были вовне. На окоёме.

Скалы стояли совсем рядом, промеж них оставался лишь узкий, едва в четыре шага, проход, заметённый ныне снегом. К ночи поднялся ветер, который, подхватывая снежную пыль, бросал её на скалы, воздвигая у их корней высокие сугробы. Небо оставалось чистым, предвещая морозную ночь. Холодно мерцали в небесных полях звёзды. Ничто не нарушало покоя спящей долины. Луна пока не взошла, но на западе, где ещё не погасли оранжевые закатные сполохи, над взгорьем поднялась пронзительно-яркая, острая игла звезды. Как алмаз блистала она, и тусклыми казались пред этим сиянием соседние светила. Звезда начала неспешный свой путь, поднявшись ввысь над холмами. Заснеженные столетние ели тщетно пытались дотянуться до неё своими верхушками, будто хотели густыми разлапистыми ветвями преградить её лучам путь к каменным остриям в долине. Но едва показалась из-за горизонта луна, как звезда достигла наивысшей точки и вершины монолитов залил неровный мерцающий свет, словно стекающий вниз по каменным граням. На краткий миг гранит вспыхнул изнутри, сверкнула бесшумная бело-голубая вспышка, и в тёмном промежутке, где и двое людей-то едва бы разминулись, появился некто. Не человек. Огромное длинное тело, стиснутое камнем, заворочалось, заскребли по земле сильные лапы с чудовищными когтями, и это начало с натугой протискиваться сквозь щель.

Сторонний наблюдатель сказал бы, что тварь возникла прямо из воздуха, из ничего. Мгновение назад ни близ скал, ни меж ними не было ни единой живой души.

Пришедший из ниоткуда выбрался-таки из гранитного капкана, разметал снег и с наслаждением втянул ноздрями морозный воздух.

— Мидгард… — разнёсся по долине глухой хриплый голос. — Мир Изначальный, исток Трёх Миров… Я снова здесь!

Лунное сияние окрасило снег серебристо-голубым, оставив на искрящемся белом плаще лишь две длинные тёмные тени, отбрасываемые скалами. Ещё одна тень, поменьше, отодвинулась наконец от каменных утёсов и застыла посреди заснеженного поля.