Звезда заводской многотиражки 2
Шрифт:
Я вышел от Веры Германовны, когда на улице уже начало темнеть. Голова пухла от имен ее многочисленных мужей, детей, племянников и прочих родственников. Я даже со счету сбился, сколько и кого у нее было. Сам не понял, узнал я что-то важное или нет. Если эта Елизавета Андреевна, которая вселилась в голову моей бабушки, похожа на меня, то вряд ли я найду ее в прошлом. Сам же я, получается, из будущего. Но фамилия... Не случайно же она ломилась в дом, который принадлежал женщине с той же фамилией? Значит какое-то отношение она все-таки к этой задорной училке с бурной биографией все-таки имеет. Сколько точно у нее было детей, я сосчитать не смог. Но как минимум
Но кое-что я в клювике все-таки унес. Год рождения Софьи Михайловны, родной сестры Веры Германовны. Двадцать второй. Отчество «Михайловна» их общая мама вписала по своему отцу. Кто был настоящим отцом Сонечки, Вера Германовна не знала. «Болтают разное, но все врут!»
А раз я знаю фамилию, имя и отчество, значит горсправка мне в помощь. И если дамочка до сих пор живет в Новокиневске, то я ее найду.
Я запахнул пальто поплотнее. К вечеру усилился ветер и пошел снег. Постоял с полминуты на дамбе, обдумывая, не вернуться ли к своим приятелям-психиатрам. Феликс Борисович на машине, как раз бы доехали с ним вместе до дома...
Но потом решил, что нет. Поеду автобусом. Хотелось как-то привести мысли в порядок, а шебутной Феликс мне этого в дороге не позволит.
Икарус был на удивление забит битком. Я едва успел ухватить последнее место, в самом хвосте.
Собирался подумать? Ха-ха. Как только автобус, покачиваясь, отъехал от платформы, я как-то неловко медленно моргнул и открыл глаза уже когда мы проезжали светящуюся вывеску гостиницы «Новокиневск».
Вылез на платформу с замерзшими ногами и гудящей головой. В хвосте автобуса было душно и ужасно воняло солярой. А по ногам при этом тянуло холодом. Классика, блин. Если бы не бессонная ночь, хрен бы я отрубился, конечно... Думал, доехать до дома на автобусе, но при взгляде на желтый лиаз, к которому устремилась вся толпа с автовокзала, а следом еще и от пригородных поездов, решил, что прогуляться будет полезнее.
Заглянул по дороге в магазин «Продукты», купил треугольный пакет молока, батон и полкило докторской.
Еще раз прогулялся мимо мигающей теплыми огоньками новогодней елки. Постоял с минутку, наблюдая, как двое рабочих превращают единственный оставшийся бесформенный снежный куб в фигуру снеговика.
Перебежал проспект Ленина, свернул под арку дома, пошарил глазами по двору, высматривая «пятерку» Феликса. Хотя вряд ли он ее здесь оставит, наверное сразу в гараж поехал. Зашел в подъезд, мурлыкая какой-то навязавшийся по дороге мотивчик, поднялся по лестнице. Подошел к двери и занес руку над кнопочкой звонка.
— Никого дома нет, — сказал знакомый голос за моей спиной.
— Мишка? — я резко повернулся. — Ты что здесь делаешь?
Глава пятнадцатая. Родительский дом, начало начал...
Разговора не получилось. Как только Мишка открыл рот, чтобы задать мне свой животрепещущий вопрос, внизу хлопнула дверь, и послышался бодрый голос Феликса, напевающий о том, что «нам песня строить и жить помогает». Мишка сразу смутился и чуть не сбежал. Но я его не отпустил. Феликс был явно в хорошем настроении, а значит можно было попить чайку, а поговорить о проблемах Мишки чуть позже. Хотя у меня были подозрения, в чем там было дело, конечно...
— О, так вы фотограф, молодой человек?! — Феликс взмахнул зажатым в руке эклером как дирижерской палочкой. — Так может нам следует объединить усилия? Иван, как вы смотрите на то, чтобы создать иллюстрированный репортаж? Один мой давний друг работает в очччень уважаемом журнале, я с ним говорил насчет публикаций, но его интересовал вопрос иллюстративного материала... Михаил, как вы смотрите на небольшую подработку?
— Гм... Феликс Борисович, мне кажется, что фотографии могут несколько... отпугнуть читателей, а вовсе не наоборот, — осторожно проговорил Мишка.
— А разве это не вызов вашему профессионализму? — Феликс гордо выпрямил спину, его козлиная бородка возмущенно встопорщилась. — Кроме того... Вы же знаете, в чем основной посыл наших с Иваном публикаций? Он с вами делился?
— Эээ... Только в общих чертах... — пробормотал Мишка и бросил на меня быстрый взгляд. Ну да, логично. Его сейчас гораздо больше волновали проблемы в личной жизни, а вовсе не повседневная жизнь психушки в средней полосе СССР.
Феликс принялся, горячо жестикулируя, пересказывать наши с ним публикации. Те, которые уже вышли, и те, которые только в проекте. А я отвлекся на свои мысли.
Вдруг понял, что не знаю, что именно мне делать. Ну, кроме как искать призрачный след семьи Покровских в Новокиневске и окрестностях.
Сложность была еще и в том, что я понятия не имел, чего же в точности я хочу добиться от этого своего расследования. Мне было бы много проще, если бы у меня на руках было четкое техническое задание с конкретными целями и хотя бы парой вариантов возможных исходов. Но кто, интересно, мне мог здесь эти цели поставить?
Кто, кроме меня самого?
Перед глазами помимо воли появилась моя бабушка. В том самом жалком виде, в котором я сегодня ее застал. Спутанные волосы, потухший взгляд, притянутые к железной раме кровати тонкие запястья. А потом сразу же другое воспоминание. О нашем свидании в кафе «Сказка». Где она была другой, совсем другой...
В ее свидетельстве о смерти напишут «белая горячка». Прямо вот этими словами, я сам видел эту бумажку.
Отвратительно.
Если я ничего не предприму, то она вот так и умрет там. И вместе с ней тайна, которую сейчас старательно заливают лекарствами.
— Иван? — Феликс потряс меня за плечо, и я понял, что меня о чем-то спросили. И ждут ответа.
— Я задумался, простите... — я рассеянно развел руками.
— Как вы смотрите на то, чтобы еще раз посетить Константина Семеновича в его учреждении? — повторил Феликс. — Только теперь вместе с Михаилом. Я отвезу вас на машине.
— Хотите показать читателям отвратительный оскал белой горячки? — усмехнулся я. Но мысленно возликовал. Все пути снова ведут меня в закорскую психушку. Это хорошо. — Я готов. Когда мы собираемся это устроить?
— Думаю, послезавтра, — Феликс подергал себя за бороду. — Вы сможете взять отгул на вторник, ребята?
— Я могу, — уверенно кивнул Мишка. И снова бросил на меня быстрый взгляд.
— Тридцатое декабря? Прямо перед новым годом? — пробормотал я. Интересное дело, на самом деле. Здесь Новый год как будто и не прерывал особенно течение будней, как там, в будущем, откуда я прибыл. К Новому году готовились, копили продукты. Даже у меня была коробочка с жестяными и стеклянными баночками, бутылкой шампанского и коробкой конфет, полученными в новогоднем заказе. Колбасу я честно уже сожрал. И одну из банок шпротов тоже. Прямо святотатственно и безыдейно вскрыл ножом и уложил лоснящиеся жирненькие тушки подкопченых рыбешек прибалтийского производства на щедрый ломоть батона. Но в остальном жизнь не замирала, как там, откуда я прибыл. Никаких каникул, выходной только первого. Второго уже на работу. — Спрошу завтра у Антонины Иосифовны. Материалы у меня все сданы, так что, думаю, меня отпустят.