Звезда заводской многотиражки 4
Шрифт:
Я снова обнял Анну и погладил ее по спине. Черт, безысходность какая-то...
Хотя...
Почему безысходность-то?
— А кто твоей бабе Зине про меня напел? — спросил я, заглянув Анне в лицо.
— Да это Светка, наверное, — подумав несколько секунд, ответила она.
— Ху из Светка? — я вопросительно склонил голову.
— Ее сноха, жена старшего сына, — Анна скривилась. — Она вторым беременная. Работает на меланжевом.
— На твое место метит? — усмехнулся я.
Анна промлчала.
— Вот что, милая, так не годится, — я решительно встал и потянул ее за собой. — Если будешь
— А что я могу сделать? — Анна всхлипнула.
— Ты может и ничего, — я чмокнул ее в щеку. — А вот я могу. Пойдем к твоей мегере-ветерану.
— Что ты ей скажешь? — глаза Анны испуганно расширились.
— Навру что-нибудь, — я подмигнул. — Не переживай, милая, хуже точно не сделаю!
Баба Зина меня не разочаровала. Она была типичной иллюстрацией того, что пенсионный возраст в Советском Союзе как-то рановато вступает в свои права. Настоящая бой-баба, у которой все родственники и знакомые ходят строем, чтобы не получить по голове сковородой ненароком. За то, что носок без энтузиазма тянули.
Вся ее огромная семья жила в одной комнате, типа той, в которую Анна в самом начале поселила меня. Но если та комната смотрелась пустоватой, то эта была заставлена множеством мебели и каких-то вещей, среди которых приходилось протискиваться.
— Вот такая история, Зинаида Андреевна, — закончил я и виновато развел руками. — Если кого и казнить в этой истории, то только меня, а не тетю Аню.
— Так чего же она сама не сказала? — баба Зина грозно подалась вперед и зыркнула в сторону Анны. Та от ее взгляда сжалась, будто это был не просто взгляд, а удар плетки, не меньше.
— Ну Зинаида Андреевна, вы сами подумайте... — я наивно похлопал глазами. При моей внешности — совершенно убийственное выражение лица. Я видел себя в отражении зеркала в серванте. Прямо-таки со всех сторон положительный мальчик. — У меня в Новокиневске только она из родни. Жилплощадь у нас дают сами знаете как... — я обвел комнату многозначительным взглядом. — Как она могла отказать родственнику?
Баба Зина пожевала губами, потом поджала их. Глаза ее забегали. Слезливая история, которую я тут наплел с самым виноватым видом, кажется, тронула-таки ее железное сердце. Ну да, сын сестры, с которой они с Анной в давней ссоре, потому что та увела у нее мужа. Что я однажды узнал правду, ушел из дома из-за этого, поступил в Москву, но потом, вместо того, чтобы вернуться домой, приехал работать в Новокиневск. Ну и пришел к тете Ане. Отказать в помощи она мне не могла, потому что родная кровь же. Но и афишировать такие вещи тоже не могла. Потому что она же комендант. Так что я, как благородный юноша, решил свою жилищную проблему и немедленно освободил койко-место. Но в гости заходить не перестал. Потому что... Ну, сами понимаете.
Дурацкая история, но, кажется, проктило. На лице бабы Зины появилось промежуточное выражение между сомнением и сочувствием.
— А чего тогда прятались-то, раз родственники? — подозрительно прищурилась она.
— Так разве мы прятались? — я снова удивленно похлопал глазами. — Я просто заходил в гости, когда было время. Я же не виноват, что нашлись люди, которые подумали черт знает что. Не транспарант же мне было над головой
Баба Зина не выдержала и засмеялась. Смех у нее был жутковатый, как ворона каркает. Я поежился. Да уж, понимаю, почему Анна перед этой мегерой спасовала и растерялась.
Никаких извинений мы, конечно же, не дождались. Но было достаточно и того, что она поверила, что я ответственный комсомолец, правдоруб и активист.
Но вслух признавать свою неправоту и просить прощения такие женщины не умеют, конечно. Да и не очень-то и хотелось. Главное, чтобы она от Анны отстала. И Светке своей внушение сделала за чрезмерную фантазию и болтливость. Хотя последнее вряд ли поможет.
Почти забыл ведь про фотографии! Из-за этой дурацкой бабы Зины и сплетен, вспомнил только когда на пороге стоял.
— Кстати, Анна, а Мишка отдал тебе фотографии? — спросил я, держась за ручку двери.
— Ох... — лицо Анны залилось краской. — Я надеялась, что ты не вспомнишь...
— Ну вот еще! — я снова расстегнул пальто. — Немедленно показывай!
Анна встала. Медленно подошла к стенке и открыла дверцу. Достала из-под стопки постельного белья простой коричневый конверт. Отвернув лицо, протянула мне.
Это было... восхитительно! На фотографиях Анна смотрелась звездой старого Голливуда, только гораздо красивее. Она и в жизни была потрясающе красивой, но Мишка исхитрился сделать из нее настоящую богиню. Каждый кадр хотелось многократно увеличить и повесить на стену. Я даже забыл, что я все еще в пальто. Вот только...
— А где остальные? — спросил я, закончив листать стопку. На всех этих фото она была в одежде. Но я-то точно помнил, что Мишка на фотосессии уговорил ее эту самую одежду снять. Не может же быть, чтобы ни один из этих кадров не получился?!
— Мне ужасно стыдно... — Анна стояла ко мне спиной и смотрела в окно.
— Только не говори, что ты их порвала и выкинула! — возмутился я.
— Нет, не выкинула... — она низко наклонила голову. — Хотя надо бы, наверное. Это такие неприличные фотографии...
— Так это же отлично! — воскликнул я. — Ну давай уже, показывай! Я никуда не уйду, пока ты мне не покажешь.
Анна обняла себя руками и смущенно посмотрела на меня. Потом снова подошла к стенке и открыла другую дверцу. Этот конверт был спрятан между книгами. Он был тоньше первого.
— Понимаю, почему тебе хочется их спрятать... — медленно проговорил я, убирая фотокарточки обратно в конверт. Кровь от их просмотра забурлила совершенно бешено.
— Это так ужасно? — спросила она.
— О нет... — я поднялся и стянул внезапно начавшее мешать пальто. — Иди ко мне...
Я выскользнул из общаги в половину шестого. До утреннего аншлага, когда обитатели всей толпой потянутся на работу. Часть пути до дома я прошел пешком, потому что ждать троллейбуса на морозе — это было такое себе решение. Тихонько пробрался в квартиру. Открыл дверь, мысленно придумывая, что я скажу Даше. Снял в темноте пальто, потом замер, держа его в руках. И включил свет. Комната была пуста, постель заправлена. Даша дома не ночевала.