Звезда
Шрифт:
– Но твои родители не будут против? – Он не хотел навязываться им, даже если сейчас в доме никто не жил. Они могли подумать, что он ищет какую-то выгоду.
– Не глупи, ты же теперь член семьи. Если ты так хочешь, я спрошу маму, но уверена, что она согласится.
Элизабет позвала мать, и та, подойдя к телефону, заверила Спенсера, что он может пожить в их доме.
В его распоряжении сторож и старая китаянка, которая уже много лет работает у них и следит за домом в их отсутствие.
– И чувствуй себя как дома. – Прициллия Барклай была ужасно расстроена, что его посылают так далеко. И все же она считала, что для ее дочери это к лучшему. Элизабет была сама не своя после того, как узнала, что Спенсер в Калифорнии. А теперь она с облегчением сможет отправить ее обратно в колледж. В конце концов, она будет там при деле, дожидаясь, пока ее муж вернется домой из Кореи.
Спенсер
В первый день пребывания в Сан-Франциско Спенсер долго гулял по городу. Это был прекрасный августовский день, и Кристел в этот день исполнилось девятнадцать лет. Она принесла в ресторан небольшой торт, чтобы отметить эту дату вместе со своими друзьями. Гарри дал ей выходной в этот вечер, и она купила бутылку шампанского, чтобы распить ее дома с миссис Кастанья. Вскоре Кристел должна была переселиться в одну из лучших комнат в доме, после того как живущий там мужчина, получивший повестку, уедет на войну в Корею. Комната была чуть побольше, чем у Кристел, и окно выходило на угол чужого сада. Но в остальном она ничем не отличалась от других комнат. Ее дела в ресторане у Гарри шли совсем неплохо, про нее появилось даже несколько приятных заметок в газетах. Несколько раз ее приглашали петь на богатых вечеринках.
Бойд с Хироко дважды приезжали к ней, когда Хироко необходимо было показаться доктору Йошикаве. Оба раза с ними была и Джейн. Кристел знала, что их второй ребенок должен был родиться месяц назад, но на этот раз с ними не было никого, кто мог бы помочь Хироко. Роды опять были тяжелыми, и ребенок погиб, прежде чем Бойд нашел кого-нибудь, кто мог бы спасти его. Ему пришлось доехать до Калистога и оставить Хироко одну с Джейн. Ему еще повезло, что в Калистоге он нашел акушерку, которая согласилась пойти с ним. Он не сказал, что его жена – японка. Акушерка сумела спасти Хироко. Но она уже месяц не вставала с постели, и Кристел обещала, что приедет навестить ее. Однако она все еще боялась появляться в долине. Для нее это было слишком тяжело. Она знала, что Том так и продолжает путаться с сестрой Бойда, хотя в последнем письме Хироко написала ей, что ее зятя призвали в армию и отправили в Корею. Бойду тоже пришла повестка, но он последние несколько лет страдал от астмы, и в конце концов его признали непригодным. Это, несомненно, к лучшему, так как Хироко было бы ужасно тяжело остаться совершенно одной среди так жестоко относящихся к ней соседей. После войны прошло уже пять лет, но в их отношениях так ничего и не изменилось. Ненависть соседей не проходила. Они продолжали помнить о том, кто она такая, и лед в их сердцах так и не растаял, особенно сейчас, когда начались беспорядки в Корее. Для них безразлично – что японцы, что корейцы, многие даже не знали, какая между ними разница.
Выпив шампанского с миссис Кастанья, Кристел ушла в свою комнату и завалилась на кровать. После двух бокалов у нее слегка кружилась голова, и она с радостью думала о своей жизни. «Интересно, где сейчас Спенсер? Призвали его в армию или нет?» Но она тут же отбросила мысли о нем. Он навсегда ушел из ее жизни. Его больше не существовало. Правда, в ее сердце оставался уголок, в котором навсегда поселился этот человек. «Счастливо ли он женился?» – опять подумала она. Она изо всех сил старалась не вспоминать о нем, но это было нелегко. «Ну хорошо, – наконец решилась она под действием шампанского, – все-таки у меня сегодня день рождения. И в качестве подарка я разрешу себе сегодня немного приятных воспоминаний».
Этим вечером в ее комнатке было душно, и она решила отправиться гулять в Норт-Бич. В ресторанах сидели люди, другие прогуливались по улице, переговариваясь по-итальянски. Мимо пробегали дети, дразня друг друга или просто стараясь спрятаться от родителей в темноте летнего вечера. На мгновение она вспомнила свое детство и то, как Джед постоянно дразнил ее. На Кристел были джинсы, старая рубашка и ее любимые ковбойские ботинки; длинные светлые волосы свободно развевались за спиной. Она решила зайти в угловой универсам и купить себе мороженое.
– С днем рождения, – пробормотала она самой себе, а потом медленно пошла назад, к дому миссис Кастанья. Мороженое таяло, и она старалась побыстрее съесть то, что еще осталось. Как никогда, она в тот момент походила на ребенка, бредущего по улице с мороженым, которое капало на ее ковбойские ботинки. Она усмехнулась, заметив, что какая-то девочка смотрит на нее с удивлением. Но она не видела, что высокий темноволосый мужчина в военной форме издалека тоже наблюдает за ней. Спенсеру стало очень одиноко в пустом доме, и он уже несколько часов бродил по городу. Он думал о ней и о своей жене и даже сделал попытку вернуться и повидать Кристел. Но потом решил, что ему достаточно просто пройти мимо того дома, в котором она жила и который показала ему тогда, сразу после Дня благодарения. Он был уверен, что она на работе, она и должна была быть там. И его сердце замерло в тот момент, когда он вдруг увидел ее. Это было похоже на сон: девушка в голубых джинсах и ковбойских ботинках, стоявшая возле калитки и доедавшая мороженое. На мгновение он замер, не зная, сможет ли подойти к ней. Она, словно почувствовав его взгляд, медленно повернулась и застыла, выронив мороженое. Она испуганно смотрела на него, а потом кинулась по дорожке к крыльцу. Но он опередил ее и оказался на ступеньках раньше, чем она.
– Кристел, подожди... – Он совершенно не знал, что будет ей говорить, но теперь слишком поздно думать об этом. Он понял, что должен был повидаться с ней.
– Спенсер, нет... – Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Он увидел в них невероятное одиночество, с которым она жила все это время. И тут же ясно понял, как глупо поступил, уйдя от нее. Не говоря ни слова, он взял ее за руку. Она хотела остановить его, но не смогла.
– Кристел... пожалуйста... – Он умоляюще смотрел на нее. Он понял, что должен поговорить с ней хотя бы минуту, хотя бы просто посмотреть на нее, подержать ее за руку, побыть с ней рядом. Она смотрела на него, и они оба уже поняли, что ничего не изменилось, что их чувства остались прежними, может, стали только сильнее. Не говоря ни слова, он притянул ее к себе и крепко обнял. На этот раз она не сопротивлялась.
Он только теперь понял, каким был дураком, что послушался Элизабет, Джорджа и самого себя. Зачем он женился на другой женщине, когда его единственной возлюбленной осталась Кристел? Ему надоело все время делать правильный выбор, и, черт возьми, он больше не будет этого делать. Он всю жизнь мечтал об этой девушке с платиновыми волосами и глазами цвета горной лаванды. В эту девушку он влюблен уже четыре года.
– Что же мы будем делать дальше, Спенсер? – прошептала она у него в объятиях.
– Не знаю. Думаю, мы должны быть вместе и дарить друг другу нашу любовь. – Это казалось продолжением того диалога, который они прервали полгода назад. Конечно, была еще Элизабет, но, глядя на Кристел, он совершенно забыл о ней.
– Зачем ты вернулся сюда? – Она имела в виду это место, дом, в котором жила, она не спрашивала его, почему он в Сан-Франциско.
– Потому что я должен был сделать это. Мне нужно было увидеть тебя или хотя бы то место, где я видел тебя в последний раз.
– А что потом? – Она посмотрела на него с грустью, вся ее сила и уверенность растаяли, теперь она испытывала только любовь, чувство необыкновенной любви, которое родилось в ней, когда она увидела его в первый раз. – Теперь ты женат. А где она... твоя жена? – Ей стоило больших усилий произнести это слово. Слишком поздно думать о том, насколько все было бы проще для них, если бы тогда он разорвал помолвку. Они оба подумали об этом, в то время как он смотрел на нее, держал ее за руку и до боли хотел, но боялся поцеловать.