Звездная колыбель
Шрифт:
Он родился в тот самый год, когда его родителям удалось купить квартиру в высотном жилом комплексе, удачно расположенном в пяти минутах ходьбы от станции Коэндзи. На момент переезда его мать была уже беременна, и переехали они именно ради того, чтобы жить втроем, дружной семьей.
Но когда Харуюки учился во втором классе, его родители развелись. Поводом для развода стали подозрения матери, обвинившей отца в изменах, но в смутных воспоминаниях Харуюки о тех временах не осталось почти ничего, кроме сцен счастливой семейной гармонии.
Однако как бы Харуюки ни плакал,
«Наверное, второе…» — думал Харуюки, глядя на сменяющиеся цифры этажей на индикаторе лифта.
За несколько дней до развода, глубокой ночью, отец и мать Харуюки обсуждали, кому достанутся родительские права. Их спор разбудил мальчика, и он услышал часть их разговора. Пытался ли каждый из них забрать Харуюки к себе, или наоборот — нагрузить им другого? Похоже, что и на этот вопрос ответ прозвучал бы так же, как и на предыдущий…
Лифт начал мягко замедляться, заставив Харуюки очнуться от размышлений. В последнее время он часто задумывался о прошлом; видимо, под влиянием «Времени» — того представления, что на прошедшем культурном фестивале поставил школьный совет. Но если раньше эти воспоминания сопровождались болью в сердце, то теперь что-то изменилось.
Его мать в очередной раз передала, что не собирается ночевать дома. Однако теперь Харуюки уже не думал, что она просто забыла о нем.
По рассказам дедушки и бабушки, которые жили в деревне и зарабатывали, разводя вишню, его мать с самого детства заработала репутацию невыносимого трудоголика и круглой отличницы. Даже когда она повзрослела, начала работать в инвестиционном банке, вышла замуж и родила сына, она не перестала стремиться к следующей вершине. Мать Харуюки, Арита Сая, была именно таким человеком, и он ничего не мог с этим поделать.
Перед глазами появилась цифра «23», и двери лифта открылись.
Харуюки вышел в безлюдный коридор и повернул направо. Повернув за угол, он увидел возле двери своей квартиры маленькую фигурку, но почему-то не сильно удивился.
Скорее всего, подсознательно он уже понял, что тот звук, что раздался на Седьмой Кольцевой, издал не Энеми, а мощный электрический мотоцикл.
Заметив молча подходящего к двери Харуюки, гостья неспешно поднялась на ноги. Она качнула заплетенными на висках хвостиками и с ухмылкой поинтересовалась:
— А где традиционное «ч-ч-ч-то ты тут делаешь?!»
Харуюки улыбнулся и ответил:
— Не могу же я каждый раз так пугаться. На самом деле я догадался, что ты будешь здесь, Нико.
Услышав это, Кодзуки Юнико, она же Вторая Красная Королева Скарлет Рейн, чуть обиженно надула губы.
— Ну вот, ты так научишься предугадывать мои действия. В следующий раз надо как-нибудь по-другому прийти… может, разбить окно на балконе и влететь через него?
— Н-н-н-не надо! Ты хоть понимаешь, как мне за это попадет?!.. — ужаснулся Харуюки.
Нико
— А-ха-ха, да шучу я! Разве стала бы я так делать, братик?
Переключение в ангельский режим прошло так неожиданно, что Харуюки пошатнулся и едва устоял на ногах.
— Ну… ладно, что тебе сегодня нужно?..
Качнув большим ранцем на спине, Нико улыбнулась с самым невинным видом.
— Будто непонятно! Сегодня я, наконец-то, вновь ночую у тебя!
«Конечно, я не против того, чтобы ты тут ночевала, и я всегда рад тебя видеть, но разве сложно хотя бы кинуть сообщение перед тем, как ввалиться? И вообще, какое ”наконец-то”, если в прошлый раз гостила всего восемь дней назад?» — бормотал себе под нос Харуюки, пропуская Нико в зал. Окинув взглядом запасы на кухне, он громко спросил:
— Нико, есть молоко, грейпфрутовый сок, улун, газировка и молоко. Что будешь?
В ответ на эти слова раздался уже привычно-раздраженный голос:
— Эй, ты «молоко» повторил дважды! Намекаешь на то, что мне расти надо?! Хочешь, чтоб я стала похожа на Рейкер?!
— Думаю, от одного молока тебе такой не стать…
— Что ты там сказал?!.. Ладно, пусть будет молоко!
— Ничего не сказал! Сейчас принесу!
Харуюки достал из холодильника литровую бутылку молока и пару стаканов, а затем поставил на поднос два блюдца и большую стеклянную тарелку, в которую насыпал крупной вишни, присланной из деревни.
Как только он поставил поднос на стол, сидевшая с обиженным видом Нико расплылась в улыбке.
— Ох ты, вишня! Огромная!..
— Не помню, говорил ли я тебе, но мои бабушка и дедушка живут в деревне и выращивают вишню. Сейчас как раз начался сезон, и они каждый год нам присылают целую гору.
— Каждый год?! Гору?! Эх, если б я знала, устроила бы набег и в прошлом году!
— В прошлом году в июле я еще не был бёрст линкером…
— Да какая разница! Лучше скажи… а ее уже можно есть?
— А, конечно.
Харуюки подвинул тарелку с вишней в самый центр стола. Нико радостно сцапала первую вишенку сорта Сато Нисики и отправила ее в рот. Харуюки невольно улыбнулся, услышав, как аппетитно она чавкает.
— Не знал, что ты так любишь вишню, Нико, — прокомментировал он, сам принимаясь за ягоды.
Нико выплюнула косточку в свое блюдце и ответила:
— Разве я не говорила, что это моя самая любимая ягода после клубники? Когда мы в первый раз встретились с Черри Руком в том мире, я даже предложила ему поменяться аватарами.
— Вот как… кстати, ты и сама немного похожа на вишенку, — расслабленно ответил Харуюки, окинув взглядом сидевшую напротив гостью.
Она была одета в черную майку и футболку с воротником лодочкой, дополненные облегающими джинсовыми шортами. Сходство с вишенкой действительно наблюдалось — тощее, словно черенок, тельце, ярко-рыжие волосы—… и тут Харуюки вдруг заметил, что ее личико тоже стремительно приобрело алый оттенок.
— Эй, ты поосторожнее со словами!..
— Э?! Я… я ничего такого не имел в виду…