Звездная месть

Петухов Юрий Дмитриевич

– Сейчас проверим!

Иван встал и сделал два шага вперед, потом еще два. Пули не брали его, словно он был заговоренным, они свистели над головой, справа и слева, но ни одна не зацепила даже краешка его одежды.

– Ложись! – кричал хриплым, приглушенным шепотом Кеша Мочила, только он умел так кричать. – Доиграешься, ложись!

Иван продвинулся вперед еще на семь шагов – и вот тут первая пуля зацепила плечевой манжет комбинезона, взвизгнула почти как живая. Он добрался до этой самой черты, после которой автострелки начинают поражать любую цель, в том числе и двуногую, разумную. Иван прижался к стене, распластался за небольшим неровным

выступом. Автоматика допотопная, во лишняя дырка в теле ему не нужна. Если они пойдут дальше, будет срабатывать система за системой, сигнал оповещения уйдет в центр базы – вот тогда ими могут заняться всерьез. Они специально не поставили силовых полей, не преградили напрочь дороги.

Комплекс последовательно включаемых защитных систем – вот ловушка для самонадеянного путника! Он все сразу понял. Упал наземь, попытался отползти назад, к Кеше – и уперся в непреодолимую преграду. Силовое поле!

– Не ползи ко мне! – закричал он – Лежи! Не дергайся!

– Ты меня чего, за падлу держишь? – спокойно просипел Кеша. Он подползал все ближе.

– Да стой же ты! – сорвался Иван. – Тут ловушка!

Кеша оставался невозмутимым.

– Вся наша жизнь ловушка, – назидательно изрек он, – я уж скоро сорок лет из ловушки в ловушку переползаю да перепрыгиваю. Надоело, браток. Да только куда ж деваться?! И в ловушках люди живут.

Иван давно подметил, что в обычных, спокойненьких обстоятельствах Кеша психовал, нервничал, нудил и зудил, но надвигалась опасность, и ветеран становился совсем другим, превращался в кусок стали, изрекающий всякие житейские мудрости и обладающий феноменальной реакцией. Вот и сейчас – Кеша уже лежал рядом, в его дыхании не было заметно ни малейшей одышки, он был готов к бою, осаде, засаде, к пыткам, казням, к черту с рогами!

– Влипли? – вопросил он с какой-то необоснованной радостью и предвкушением серьезной драки.

– Влипли, – понуро ответил Иван. – Что делать-то будем. Ни вперед, ни назад. Сухой воды осталось на пять суток, а автоматика работает без проверок столетиями, иногда и дольше.

– Не мы первые, не мы последние. – сказал Кеша, поднимая с земли высохший, почти окостеневший плавник.

Иван огляделся – ил с крошевом были усеяны чьими-то давними останками, чего только небыло тут: и полуистлевшие непонятные скелетики, то ли рыбьи, то ли принадлежавшие ящерицам средних размеров, кости, раздробленные, переломанные, наверное, пулями, хрящи, ребра... метрах в двенадцати узкий лучик шнура-поисковика высветил человеческий череп с характерной черной отметицой во лбу – беглый каторжник, и каким дьяволом его сюда занесло, за тысячу верст от ближайшей зоны?! Положение было несладким. Иван даже невольно погрешил на карлика Цая – а не специально ли послал он их на смерть, не захотел ли избавиться от свидетелей своих преступлений? Каких преступлений, собственно говоря? Они все, по определенным меркам, преступники, они все преступили какуюто черту, потому что не преступить ее было бы еще большим преступлением. Вот и сейчас, перед ними черта!

– Так и будем лежать? – спросил он у Кеши.

Тот сунулся вперед, вытянул руку – пуля ударила ему в металлическую кисть, высекла искру, отскочила. Он сразу отдернул протез.

– Метко бьют, собаки! – сказал он, осматривая руку. На среднем пальце осталась чуть приметная тускленькая вмятина. – Щас бы парочку гранат. Может, поищем, поскребем по сусекам, а?!

Иван понял, на что намекает Кеша. Это было наивно. Но это был выход. Он сунул руку в мешок – в левом, потайном отсеке Гугова супермешка-скраденя было еще не меньше полуторы дюжины биозародышей, тепленьких и чуть влажных. Сейчас можно загубить их всех – и ничего абсолютно не добиться! Но с другой стороны, ежели они их сохранят-сберегут, а сами тут костьми полягут в назидание будущим пришлецам, это лучше, что ли?!

Иван вытащил черный шарик. Сдавил его, швырнул вперед. Шарик полежал, пошипел, потом выпустил из себя облачко белого пара и сморщился, ссохся.

Сдох, – вынес заключение Кеша. – Давай еще!

– Погоди! Надо приготовиться, если из зародыша вылупится что-то путное, раздумывать будет некогда.

– Я готов, – ответил без размышлений Кеша. – Хоть бы вылупился бронеход! И два спаренных плазмомета! И еще...

– Кончай болтать! – Ивану вдруг пришла в голову простая, но хорошая мысль. – А может, выпустим поисковика, пускай ищет щель?!

Кеша поглядел на Ивана почти со злостью.

– Ну нет, – сказал он, – я больше по щелям лазить не согласный. Надо на прорыв!

– Черт с тобой!

Иван сунул руку в меток. Зародыш растекся в кулаке слизью, но тут же улетел во тьму – Иван бросил его со всей силы, прижался к земле. И не напрасно – вдалеке ухнуло, загрохотало, повалили клубы зловонного дыма, что-то засвистело пронзительно и лихо.

– Вперед! – завопил как резанный Кеша. И рванул во тьму.

Иван бросился за ним. Он слышал треск очередей, шум разрывов. Но ни одна пуля не попадала в него-значит, есть заслон, значит, этот зародыш сработал, из него вылупилось нечто большое, прикрывающее. Вперед! Они пронеслись сотню метров живыми торпедами. И снова вжались в землю. Луч прожектора шарил по гиргениту, по илу, по крошеву, по человеческим и нечеловеческим останкам, костям, черепам, ребрам. Этот луч выискивал их. Откуда он взялся!

Кеша лупил вперед из обоих парализаторов. Но, видно, ничего живого впереди не было, а для металла, пластика и камня лучи парализатора не страшнее солнечного зайчика.

– Вот суки! – хрипел он и норовил подняться, прыгнуть вперед.

– Не спеши, – шипел ему Иван. – Не дергайся!

Луч нащупал их. И в тот же миг нечто серое, прежде невидимое стало надвигаться, не оставляя ни прохода, ни лазейки. За этим серым и неопределенным по-прежнему визжали пули, гремели разрывы.

– Сами напросились! – лихо и обреченно выдохнул Кеша.

Будто в подтверждение его слов из серой массы, открывая светящиеся внутренности, высунулся плоский, шевелящийся «язык», подполз к ним, загреб обоих, затащил внутрь ... Все это произошло не столь уж молниеносно, было время, чтобы сделать хоть что-то, отскочить, уползти, извернуться, но обоих будто парализовало.

Внутри было светло и удобно. Кабина! Как они не поняли сразу – это же кабина! Вот три креслица, будто три живых полипа выросли из живого пола. Вот пульт – непонятный, полужидкий, медузообразный, но все же пульт!

– Это зародыш!!! – закричал опомнившийся Кеша.

– Похоже, нам повезло, – не веря своим глазам, заключил Иван. – Сейчас поглядим. – И, положив обе руки на пульт, точнее, погрузив их в желеобразную подставку, сказал: – Полный обзор!

Ничего не изменилось.

– Надо сесть в кресло, – посоветовал Кеша, озирающийся в поисках оружия.

Иван послушно сел на полип, и тот содрогнулся под ним, потек живым стволом по хребту, выгнулся мягким изголовьем, обтекая невидимый гипношлем.