Звездная месть
Шрифт:
Дилу было явно не по себе. Но в свое время неунывающий Дил Бронкс, покоритель Аль-Завары, герой Гадры, Белого Шара, Чук-Гейры и Зангезеи, неистребимый десантник смертник, входивший в двадцатку лучших десантников Федерации, проделывал и не такие дела… правда, они делались далеко от Земли, очень далеко, но тем не менее.
Сейчас Дил сидел по колено в траве и вспоминал самого себя, прежнего Неунывающего Дила, не имевшего за душой не то что сказочного «Дубль-Бига», но и гроша ломаного. Пошел бы он в те годы на подобную авантюру?
Нет! Не пошел бы… Но тогда было иное время – светлое, героическое, былинное, время романтических подвигов и
Теперь он старый циник и богач, он ни во что не может верить. А без веры разве пойдешь на смерть?! Прочь! Прочь мрачные мысли! Они возьмут верх, обязательно возьмут.
Чтобы он ни болтал Ивану все эти годы, как бы ни пугал, ни грозил, а Иван всегда выходил сухим из воды, всегда оказывался если и не наверху, то где-то сбоку, живым и невредимым. Он не оплошает и сейчас. Он не подставит их! Да, простота хуже воровства. Иван всегда был прост и прям, не кривил, не юлил, не врал. Вот поэтому с ним можно идти и на смерть. Поговорки поговорками. А подлинная сила и заключается в простоте. Хитрый не бывает умным, это аксиома. Большой ум и большая сила, превосходящие все в окружающей суетности бытия, и порождают простоту. Хитрят и интригуют слабые и глупые, притворяющиеся умными и сильными… Нет, хватит философиями тешиться! Дил опрокинулся на спину.
Прямо над ним в голубых высях плыли белые кучерявые облака. Человеку не надо подниматься за них – почему-то именно это пришло первым в голову.
Не надо?
Да, не надо, все необходимое есть здесь, на Земле. Дил закрыл глаза.
Хук Образина и Арман-Жофруа начнут с низов, они наготове со всеми своими головорезами. Им проще. Они смогут раствориться в людской массе, уйти в случае провала. А у него не будет такого шанса.
Когда, интересно, ждать сигнала? И что это за сигнал?! Долго оставаться незамеченными в Видстоке они не смогут. Сейчас время начинает работать против них.
Впрочем, он не Булыгин и не Гуг Буйный, за ним нет ничего такого, и никто не сможет прицепиться к нему.
Странные мысли. И почему они лезут все время в голову?
Дил Бронкс осторожно приоткрыл глаза.
Прямо над ним уродливо сгорбившись, стоял, карлик Цай ван Дау.
– Чего надо? – грубо спросил Бронкс.
– Не бойся, – прохрипел карлик, – уже третий день по всем Штатам в архивах стирают криминальную информацию, прекращены все слежки, открываются тюрьмы и каторги… понимаешь? Я не наведу на тебя никого, не бойся. Они сами хотят немного подогреть свое варево.
– Бред! – прошипел снизу Дил.
Он знал, что Цай не лжет, но не хотел верить. Еще бы, верить во все это было жутко – каждое такое событие неумолимо приближало роковой день, просто так подобные вещи не делаются.
– Но бывает и особый учет, – добавил Цай.
– Конечно, – согласился Бронкс, – они выпускают уголовников?
– Я и есть уголовник, беглый каторжник, рецидивист.
– А кто тогда я? – неожиданно спросил будто сам у себя Дил.
– С этим будет сложнее разобраться! – Цай попытался улыбнуться, и снова его уродливые губы, напоминающие клюв гадкой птицы, растрескались обнажая кровавые десны, капельки черной жижи потекли по подбородку.
Бронкс закрыл глаза, ему стало жалко несчастного карлика. На лечение надо! в регенерационные боксы! потом на год в отпуск, на пляжи Сан-Дифакса! А он в бой рвется. Калека, доходяга, полутруп…
– Ты все еще держишь обиду на Гуга? – ни с того ни с сего спросил карлик Цай.
Бронкс оторвал голову от мягкого травяного покрова, сверкнул своим врезным бриллиантом, широко раззявив рот в белозубой улыбке.
– Мы никогда не были с Гугом друзьями. А обида это тонкое чувство, Цай, на каждого встречного-поперечного не обижаются, запомни это!
– Ты держишь на него обиду! – упрямо повторил Цай, но теперь утвердительно.
– Думай, как знаешь! – Бронкс отвернулся от карлика. Встал.
Он был в таком запале, что хоть сейчас на штурм. Штурм? Нет, тут никаким бараньим лбом не прошибешь броню. Тут будет все идти по плану. Иван будто в воду глядел. И откуда он все знает?! Бронкс резко повернулся кЦаю.
– Почему ты не вернулся на Умагангу?! – спросил он в лоб.
– Я там чужой, – прямо и просто ответил Цай. – Там живут очень красивые люди. А я урод.
– Ты и здесь урод! – озлобленно прорычал Дил Бронкс.
– Может быть, – согласился Цай ван Дау, наследный император далекой, полупризрачной империи, – но среди вас, землян, мое уродство заметно меньше. – Он немного помолчал, потом добавил: – Держи себя в руках Дил… а если ты передумал – уходи. Я справлюсь один.
– Ну уж нет!
Бронкс пристально посмотрел прямо в кровавые глаза карлика, полуприкрытые нависающими бельмами синюшных век. Отступать поздно.
Главное, чтобы сигнал не запоздал.
Иван откинулся на спинку кресла. Все! Хватит! Надо передохнуть. Он подозвал широкоскулого.
– Комната отдыха есть?
– А как же! – широко осклабился тот. – Я провожу.
Провожать пришлось недалече – четвертая слева панель послушно поднялась вверх, освобождая проход.
Иван-Правитель шагнул внутрь. И остолбенел. Сама комната была огромна и великолепна. Темнозеленый шелк с золотистой набивкой, зеленые ковры будто травамурава под ногами, мягкий свет, диваны, диванчики, кресла – все под старину, под XIX век, а может, и впрямь старинные, благодать… но не это поразило Ивана. А совсем иное. В половину стены, напротив прохода, уходил во глубину за зеленоватым же толстенным стеклом огромный аквариум.
Чуть шевелились трехметровые водоросли, высвечивались изящные кораллы, мрачно поблескивал крупный зернистый песок… и тонуло все во мгле.
И здесь! Они везде!
Иван резко развернулся к широкоскулому. Тот отпрянул, в глазах его промелькнул страх.
– И давно это тут?! – спросил Иван.
– Что это? – не понял начальник охраны.
– Гиргейские рыбины!
– Давненько… четыре, нет, пять лет как завели.
Иван снова повернулся к стеклу. Прямо на него из мрака и зелени выплывала омерзительная, клыкастая, шипастая, плавникастая тварь. Она глядела в глаза своими выпученными багряными буркалами и плотоядно, неторопливо облизывалась. Именно такие сожрали Толика Реброва, подлеца и подонка, именно такие преследовали его повсюду – щупальца довзрывников, напоминания непостижимого. И глаза! уши! трансляторы! Они все передавали, все! до последнего вздоха, до словечка, до изгиба губ и взлета бровей… все шло в исполинский информаторий, туда, в само ядро Гиргеи, а потом дальше… в Старый мир! да, именно в Старый мир. Но не это сейчас важно, а другое- из непомерного кладезя данных черпали все: Синдикат, Восьмое Небо, Система, Пристанище… Синклит, черт бы его побрал! Это означало одно, он уже засвечен! и против него работают! но втихаря, «под ковром», как работает пока и он сам… нет! нервы! ничего это не означает.