Звездная ведьма
Шрифт:
Иногда ей казалось, что разрушать легче, чем заботиться, но чтобы вернуть себе силы, придётся полностью перейти на ту или иную сторону. Сёстры и когда-то Вил вызывали и поддерживали в ней стремление защищать. Сейчас же их не было рядом.
Она не верила в смерть Жульетт, о которой сообщил Борс за минуту перед тем, как погиб от руки императора. Пусть Софи сейчас в безопасности рядом со своим мужем, но скоро ей снова понадобится помощь сестёр. Так сказала Жульетт в ночь, когда солдаты похитили их и сожгли дом, простоявший более трёхсот лет, а там где дело касалось будущего, Жульетт
Айседора знала, что не останется во дворце. Весной, после возвращения её волшебных сил и рождения наследников императора, Айседора Файн уедет из этого ужасного места.
Стоя у окна в своей комнате на первом уровне, Айседора закрыла глаза и глубоко вздохнула. Пришёл первый по-настоящему тёплый весенний день, и она жаждала очутиться за стенами дворца, подальше от суетливого Арсиза и всех его жителей.
Мечтала оказаться на любимой земле горы Файн в окружении сестёр. Вместе они восстановили бы сожжённый солдатами дом и зажили как прежде. Софи готовила бы еду, пела и радовалась окружающему миру, Жульетт ухаживала бы за садом и помогала тем храбрым женщинам, которые отважились обратиться к ведьме, а не простой целительнице. А Айседора изо всех сил защищала бы сестёр.
На горе Файн она могла жить в уединении, заботиться о сёстрах и оплакивать погибшего мужа.
Призрак Вила не навещал её несколько месяцев. Она не сомневалась, что муж сдержит клятву никогда больше не возвращаться. Вил ушёл насовсем, и Айседора погрузилась в новую пучину скорби. Годы назад она похоронила тело Вила, теперь же ей пришлось похоронить его дух.
Это оказалось больнее, чем она предполагала.
— Айседора, — раздался запыхавшийся голос от открывшейся двери в крошечную комнату, которую ведьма теперь называла своей.
Узнав голос, Айседора медленно повернулась и пронзила взглядом незваную гостью. Мари испуганно распахнула глаза, отступила в коридор, плотно закрыла дверь и постучала.
— Входи, — позвала Айседора.
Дверь снова распахнулась.
— Прости, — затараторила девочка, — я забылась. Императрица желает с тобой поговорить. Сейчас же.
Айседора вздохнула и направилась к двери. Вряд ли Лиана когда-либо отличалась избытком терпения, однако корона заметно усугубила этот недостаток характера. Беременность также её не смягчила. Наоборот, с каждым днём делала всё более резкой и требовательной. Лиана ожидала беспрекословного повиновения и весьма уверенно раздавала приказы. Не будь они с императрицей одной семьёй (Кейн, брат Лианы, женился на младшей из ведьм Файн) Айседора не чувствовала бы себя обязанной оставаться здесь ни минутой дольше.
Близнецы, которых носила Лиана, были племянниками Софи. К счастью, император не подозревал о родстве жены с мятежником Кейном Варденом. В скверном настроении Себастьен по-настоящему устрашал, а известие о том, что у любимой жены есть брат-мятежник, пытавшийся его свергнуть, несомненно, плохо скажется на благоволенииправителя Каламбьяна.
Лиана уже несколько недель вынужденно соблюдала постельный режим, чтобы не родить раньше времени, и не слишком хорошо переносила необходимость постоянно лежать. Императрица стала раздражительной и потенциально
Айседора вошла в спальню императрицы в тот момент, когда Лиана схватила симпатичную вазу с редкими цветами (подарком мужа) и швырнула в слугу, доставившего ей ранний ужин. Мужчина успел пригнуться, ваза, пролетев над его плечом, разбилась о стену.
— Как ты посмел принести мне это жалкое подобие еды! — прокричала Лиана перепуганному слуге.
Айседора изучила разбросанные по полу остатки пищи. Жареное мясо, овощи и горячий хлеб. Ужин не выглядел жалким.
— Какую еду вы бы хотели? — спокойно спросила Айседора. — Любые ваши пожелания немедленно исполнят.
Лиана впилась в Айседору колючим взглядом зелёных глаз.
— Я хочу голову этого человека на серебряном блюде.
Слуга попятился к двери. Айседора посмотрела на беднягу, чьё лицо вспыхнуло, а колени заметно затряслись.
— По мне, так он выглядит не слишком вкусным, — она отпустила мужчину плавным взмахом руки, и после его ухода Лиана откинулась на гору подушек. Кричать мператрица перестала, но зато надулась. Причём сделала это так же, как всё остальное: чрезмерно.
— В чём состоит настоящая проблема? — поинтересовалась Айседора.
— Мясо было пережаренным, мне не нравится такой сорт хлеба и...
— Нет, — прервала Айседора, — какова истинная причина?
Наверняка очень давно никто не говорил с императрицей так прямо. И, несомненно, за исключением мужа, никто во дворце не посмел бы её прервать.
Себастьен с Лианой не уступали друг другу в тяжести характера.
Недовольное выражение лица императрицы не изменилось.
— Сегодня за ужином Себастьен развлекает крайне важного гостя, а я прикована к постели, будто инвалид или древняя карга, или... или...
— Беременная женщина, которая желает своим детям самого лучшего, — предположила Айседора.
— Я, как ты выражаешься, желаю лучшего ещё и для себя. Неужели нельзя встать с постели хотя бы сегодня? Обещаю не перенапрягаться и ни капельки не нервничать. Я даже не буду разговаривать, если ты посчитаешь это необходимым.
— Кто тот гость, ради которого вы так стремитесь подняться с постели?
Лиана улыбнулась, словно уже одержала победу.
— Ты видела Эсмана Хена?
Айседора скривила губы.
— Мельком.
Да, трайфинец мог похвастаться своей красотой, но в то же время был отъявленным плутом, уверенным в собственном обаянии. В тот самый день, когда магия Софи способствовала беременности множества женщин во дворце, включая императрицу, Хен сделал ребёнка Элье — одной из наложниц императора. С тех пор Эсман Хен успел уехать из дворца в свой родной Трайфин, потом вернулся повидать Элью и доставил массу неприятностей, предъявив права на императорскую наложницу. Себастьен не решился покарать Хена, поскольку тот представлял один из крупных кланов, помощь которого требовалась императору для разгрома мятежников. Лишь по этой причине Эсман все ещё оставался жив.