Звездная застава
Шрифт:
«Ну дела, — ошеломленно подумал Корин. — Неужели он не сопротивлялся?» Но тут же увидел двух немцев, ничком лежавших на земле в тени башни. Им никто не пытался помочь, видимо, это было ни к чему. «Ай да Литвинов, — подумал Игорь. — А вот я сплоховал. Слаб оказался Корин. Скрутили как ребенка, гады, даром что дзюдоист…»
Но тут его снова страшно ударили прямо в лицо.
Литвинов молча наблюдал, как большой рыжий немец со зверским лицом избивал ногами Корина под громкий смех и подбадривающие возгласы приятелей, и чувствовал, что снова против воли кровь бросается ему в лицо и он начинает терять контроль над собой.
Спокойнее, спасатель, сейчас самое главное — сохранить хладнокровие… Ах, гад…
В этот момент Корин, уже весь залитый кровью, как-то неуловимо повернулся и выбросил вперед связанные ноги. Рыжий гад охнул, перегнулся пополам и медленно повалился на бок. Бурный взрыв хохота, потом один из фашистов, не переставая смеяться, шагнул к Корину, поднимая дуло автомата.
Офицер, не дождавшись от Литвинова ответа на трижды заданный вопрос, проследил его окаменевший взгляд и крикнул:
— Хольц, отставить! Сволочи, вы забыли, зачем вас сюда послали? Отто, принимай командование!
Смех сразу же смолк, и фашисты, оставив в покое бессильно лежащего на земле парня, четко и слаженно стали занимать круговую оборону вокруг башни, орудуя короткими широкими лопатами и маскируя окопы зелеными ветками кустарника. Двое потащили тяжелый ящик, похоже со взрывчаткой, к башне и, помедлив, осторожно полезли с ним в генераторную.
— Не вынуждайте меня применять силу, — с неприятным акцентом громко сказал офицер. — Вы отказываетесь отвечать на вопросы?
— Нет, почему же, — поспешно сказал Литвинов, еще, раз с жалостью досмотрев на неподвижно лежащего Корина. — Я готов отвечать, господин офицер.
— Посмотрим, — холодно сказал тот, усаживаясь на почтительно подставленное кресло. — Где остальные члены вашей группы?
— Нас было только двое, — ответил Литвинов мягко, пытаясь не раздражать офицера, еще сравнительно молодого немца с узковатым, немного лошадиным лицом. Одна щека его с большой черной родинкой изредка конвульсивно вздрагивала, словно от назойливой боли, но холодные бледные глаза говорили об известной выдержке и силе воли.
— Вы лжете, — резко сказал он. — Такую установку не могут обслуживать двое. Потом, где-то должна быть охрана… Кстати, — небрежно спросил он, — установка в действии?
Литвинов понял — офицер растерян и пытается показать, что ему отлично известно назначение странной башни, мол, имперская разведка не дремлет. Это было смешно, но Литвинов думал сейчас только о том, как бы дать знать своим о неожиданном появлении группы фашистских десантников. Страшно подумать, но через несколько часов сюда должен приехать вездеход с ребятами из бригады техобслуживания для проведения профилактических работ. А что будет, если из леса вдруг выйдет группа спасенных туристов и, не ведая об опасности, прямо пойдет на автоматы?..
— Да, башня работает, — грустно сказал Литвинов. — Но, поскольку излучение башни опасно для здоровья, держать много людей здесь нерационально.
— Тогда почему же вы не сбежали? — усмехнулся офицер, постукивая вырезанной из орешника тросточкой себя по сапогу. — Ты принимаешь нас за детей, русская сволочь?
Он сделал рукой знак солдатам, и сразу же на Литвинова обрушились тяжелые удары. Он решился и двумя молниеносными движениями рук положил десантников на землю. Потом, прежде чем офицер с искаженным лицом успел выхватить револьвер, примирительно сказал:
— Мы же договаривались без насилия, господин офицер?
Тот, подумав, спрятал револьвер за пояс. Но тут же два злых дула больно ударили Литвинова в бока.
— Деретесь вы хорошо, — задумчиво проговорил немец, покачиваясь в кресле. — Но учтите, в следующий раз вам это не поможет… Ганс! Свяжи ему руки.
Литвинов покорно дал скрутить себе руки за спиной и, закрыв глаза, проклинал себя за несдержанность. Да, его шансы еще более уменьшились. Но ничего, придется попугать этих гадов.
— Видите ли, господин офицер, — доверительно сказал он, — как вы, наверное, уже догадались, вы напали на ретрансляционную башню. Поймите меня правильно, я хочу жить и не в моих интересах вас обманывать. — И он выразительно кивнул в сторону двух десантников, осторожно тянущих провода из генераторной. Офицер согласно кивнул.
— Подробнее о башне. Коротко.
— Эта башня — новый экспериментальный вид связи между Москвой и Лондоном, — косясь на Игоря, пояснил Литвинов. — Вверху находятся два мощных передатчика и чувствительная приемная антенна, а внизу, куда ваши солдаты так удачно заложили взрывчатку, — генераторная. Так что если будете взрывать все это дело, советую отойти метров на триста. На всякий случай.
— Хорошо, — сказал офицер. — Правдоподобно. Но где же охрана?
Литвинов подумал и, словно на что-то решившись, ответил:
— Взвод охраны сейчас в Осташкове. Вызван для участия в операции по обезвреживанию группы десантников. Никто и не ожидал, что вы появитесь здесь.
Вдруг бледное лицо офицера как-то странно исказилось, он нагнулся и, сорвав с земли крупную ярко-красную ягоду земляники, долго ее рассматривал. «Судя по обмундированию, они были заброшены на Селигер не летом, а где-то ближе к осени, — подумал Литвинов. — Но ничего, держатся и в панику не ударяются, дисциплина есть. Жаль, что „черные очи“ на них толком не подействовали…»
— Уверен, — продолжал он, — вам не удалось установить связь с командованием. Да и вообще ваша рация вышла из строя.
Офицер ничем не выдал своего удивления. Он не спеша проглотил ягоду и откинулся в кресле, не отвечая на вопрос.
— Все из-за башни, — убедительно говорил Литвинов. — Ее излучение подавляет все радиоволны в окрестности. Так что ваша рация в порядке, господин офицер… Кстати, чрез двадцать минут у меня сеанс связи с моим начальством, майором Фоминым. Желаете присутствовать? — И он выразительно кивнул наверх башни.