Звездное скопление

Герасимов Алексей

Дверь в соседний кабинет, куда заходил Крапивинцев, отворилась, и на душе немного полегчало: не у меня одного все плохо.

— На себя погляди, прежде чем ржать. — мрачно посоветовал я Мише, который при виде меня начал сползать по стене от беззвучного хохота, который сотрясал все его длинное и тощее тело. — Развалишься по косточкам, Кощеище.

У меня, положим, телосложение — да что там, теловычитание, а то и телоотрицание, — такое же, но я ведь не гремлю на весь коридор своими мослами!

Миша моему совету последовал и как-то очень резко перестал смеяться. Ему вроде бы даже поплохело немного. Поплохело и Ивану Скуриди, невысокому спортивному мужчине под сорок. Я явственно разглядел, как у него побелели костяшки пальцев — до такой степени он кулаки сжал, — и заходили желваки. Он вообще человек импульсивный, родился и вырос где-то в Средней Азии, и то что он сейчас наблюдал в зеркале его, мягко говоря, обрадовать не могло ни в коем разе. Но вот когда от стилиста вышел четвертый мужчина в нашей команде…

Сережке Деулину стукнуло всего семнадцать лет, но, несмотря на это, слово "паренек" к нему применять как-то не тянуло. Среднего роста, крепкий, массивный, с постоянно упрямо наклоненной вперед курчавой русоволосой головой, этот суровый уральский юноша больше всего походил на молодого бодливого быка. Теперь же, с короткими и, кажется, даже распрямленными платиновыми волосами, в костюме синклитика, увешенный украшениями как новогодняя елка, подведенными (как у всех нас) глазами, он выглядел… Слов нет передать, как он выглядел, даже матерных! Взглянув на нас Сергей, похоже, что-то понял, посмотрелся в зеркало и побагровел. Следующую минуту нам пришлось его удерживать силой, иначе над внешним обликом своего стилиста поработал бы уже он. Наконец, успокоив его, мы переглянулись, помолчали немного все четверо, и, не сговариваясь расхохотались.

— Во всей этой ситуации у меня есть одно существенное преимущество. — сказал Крапивинцев, когда мы немного отсмеялись. — Я натуральный блондин.

— На всю страну такой один. — моментально отреагировал я. — И слава Богу.

— Бизантий не вынесет двоих. — подтвердил Деулин, трогая колечки в ухе. — Слушайте, а я не понял, чем они прокалывали? Ни крови, ни боли, ни раздражения в свежей ране.

— Лазеры-шмазеры. — пожал плечами Скуриди. — Какая разница? Вот мне интересно, девочки выйдут с таким же макияжем как у Ники?

— Боже упаси. — поежился Миша. — Так и импотентом стать можно будет.

— Будем дожидаться их здесь? Или в классе? — спросил я. — Пока на девчат красоту наводят, можно уже начать обсуждение, наверное.

— Здравая мысль. — поддержал меня Иван. — Идемте.

Впрочем поговорить нам не пришлось. Почти сразу за нами в класс вошла Елена Черикаева, дама лет сорока, невысокая, заносчивая и в целом мне очень неприятная, хотя не сказать, что страшная. По облику она от нас теперь почти не отличалась — те же короткие волосы, светлые, стриженные "под мальчика", та же подводка, только еще и ресницы с губами накрашены, вот единственно вместо шести серебреных колечек в левом ухе, нормальные серьги. Золотые, длинные но не массивные, изящные. И, кажется, еще тон ей наложили — я в этом как-то не разбираюсь.

— Кра-со-та. — огласила она свой вердикт, обведя нас долгим изучающим взглядом и пройдя к сдвинутым нами для обсуждения столам. — Девочки будут визжать. От восторга, разумеется.

— Вот и я думаю, — хмыкнул Крапивинцев, — то ли мы просто прекрасны, то ли прекрасны как боги.

— Мужчина должен быть чуть привлекательнее обезьяны. — это в комнату вошла Света Солодухина, несколько полноватая, но приятная женщина чуть за тридцать, в общении простая и незакомплексованная, моя коллега, кстати. Новая прическа ей откровенно не шла, но Светлане, похоже, было на это наплевать. — И вы этому определению точно соответствуете. Знаете, это хорошо, что на улицу нам выход запрещен — вы бы дошли лишь до первой же подворотни.

— Светик, солнце мое, услада очей моих, не сыпь нам соль на сахер. — поморщился я. — Нас и так чуть карачун не хватил, когда мы себя в зеркале увидали. Ты не представляешь, какую травму получили наша нежная душевная организация и утонченные натуры.

— Ну уж у вас с Мишей они утонченные, это точно. — усмехнулась Света, присаживаясь.

— Мы с Андрюхой не тощие! — сымитировал возмущение Крапивинцев. — Мы спортивные подтянутые мужчины, ни унции лишнего веса!

— И запасного тоже. — подтвердил я. — Оля, Надя, а вы что застыли в заднем проходе? Заходите, здесь все свои.

Последние участники нашей команды, Ольга Гришина и Надежда Чериванова, двадцатилетние девицы модельных статей, внешность которых не смогли испоганить даже местные стилисты, стояли на пороге, разинув рты.

— Мальчики, вы только не обижайтесь, но вы знаете, на кого вы сейчас похожи? — поинтересовалась Надя.

— Знаем. — горестно вздохнул Деулин. — Но сделать уже ничего не можем.

— Да, девчат, давайте проходите. — поторопила их Елена. — Время не ждет, у нас еще много дел.

Рассевшись мы почти минуту все молчали, собираясь с мыслями. Наконец Скуриди не выдержал затянувшейся тишины.

— Для начала предлагаю избрать дукса, чтобы был спикером на этом собрании.

— Поддерживаю. — ответил я. — Предлагаю на эту должность синклитика Черикаеву. У нее оптимальные соотношения личного жизненного опыта и выдержки.

Лена удивленно приподняла бровь, видать не поняла, что я только что назвал ее старой мымрой.

— Благодарю. — протянула она. — Лично я хотела выдвигать на эту роль синклитика Солодухину…

— Нет-нет. — поспешно перебила ее Светлана. — Я поддерживаю синклитика Киндяшкова и заявляю самоотвод.

Итак, правила, похоже, приняли все. И все поняли, что "Андрюхи" и "Миши" со "Светиками" остались где-то в прошлом и для общение тет-а-тет.

— Других кандидатур нет? — поинтересовался Иван, и, выждав пару секунд, добавил. — Тогда предлагаю голосовать. Кто за избранием дуксом синклитика Черикаевой?