Звездные корсары
Шрифт:
В затемненной комнате ярко засветилась стереокартинка. Несомненно, это были космические корабли – из треугольных торцов кормовой части выглядывали расположенные кольцом дюзы, извергавшие потоки пламени. Высота боковых треугольников значительно превышала размер основания, отчего эти пирамидальные конструкции делались похожими на увеличенные в сотни или тысячи раз трехгранные штыки. По бортам располагались полусферические башни, из которых торчали стволы пушек. Орудия то и дело выбрасывали тускло-синие лучи в сторону невидимого противника.
– Дивизия маванорских линкоров атаковала тинборскую эскадру
Изображение сместилось, одновременно уменьшившись в масштабе, и стали видны корабли Тинборда – угловатые, как сундуки, со множеством орудийных башен. Сосредоточенный лучевой залп маванорцев обрушился на выбившийся из кильватера крейсер, и тот медленно развалился на куски. Потом получил несколько попаданий гигантский линкор, в результате чего одна из его башен взорвалась, разворотив весь борт. От обреченного исполина отделились спасательные баркасы, эвакуировавшие экипаж. Вяло отстреливаясь, уцелевшие корабли Тинборда – два линкора и четыре крейсера – начали отходить. Маванорский адмирал бросил в погоню эсминцы и легкие крейсера, которые нанесли торпедный удар, смертельно поразивший еще один линейный корабль.
Тарениец прокомментировал:
– Соединение тинборов отступило, бросив на произвол судьбы, то есть нашего командования, десантный корпус, захвативший плацдарм на южном континенте Фитакло. После этого на планету высадилась маванорская пехота, и стало известно, что за пять дней тинборы успели вырезать почти четверть аборигенов – было истреблено не меньше миллиарда фитаклидов… Сейчас ты увидишь эти кадры.
Кадры были жуткие, и Шестоперову невольно вспомнилась весна сорок четвертого, когда их авиаполк вернулся в только что освобожденный от гитлеровцев Крым. Там ему довелось повидать похожие последствия массового уничтожения мирных жителей – тысячи расстрелянных, сожженных, расчлененных… С этого момента отношение Кузьмы Петровича к тинборам сделалось вполне однозначным – фашисты.
– Эти фитаклиды – не гуманоиды? – растерянно спросил он, не без труда ворочая пересохшим языком.
Миран печально улыбнулся, сказав:
– В Галактике гуманоидов вообще немного. Мы, таренийцы, и вы, земляне, – вот и все, о ком известно.
Сильнее всего аборигены Фитакло напоминали больших сов: крупная голова с крючковатым клювом, типично птичьи ноги с кривыми когтями. Только вместо крыльев у них были четырехпалые руки, покрытые по локоть мелкими перьями.
На голограмме огромная толпа этих пернатых существ обступила взвод облаченных в боевые скафандры космических пехотинцев-гуманоидов. Фитаклиды что-то рассказывали, бурно жестикулируя. Затем по изображению побежали разноцветные пятна, и Миран выключил свой проектор.
Остаток дня и начало следующего Кузьма Петрович провел в различных конторах, а вечером перед отлетом вручил старшему сыну пухлую пачку документов:
– Вот, малыш, теперь этот дом и машина – твои.
У Егора потемнели глаза, и он резко проговорил:
– Не понял, батя. Ты, чего, помирать вздумал?
– И понимать тут нечего, – Отец похлопал его по плечу. – Здешние врачи меня не вылечат, а этот мужик обещает помочь. Так что на некоторое время уеду с ним в другой город.
Злобно покосившись на сидевшего перед телевизором Мирана, Егор сказал, повысив голос:
– Батя, ты ведь не хуже меня понимаешь, что твоя болезнь неизлечима. Зачем же веришь какому-то аферисту, который вознамерился поживиться на твоем несчастье? Нет, я понимаю, что в таком положении человек хватается за любую соломинку, но ты же взрослый, разумный человек…
– Уймись, пацан! – Старик сделал грозное лицо. – Ни о каких деньгах речь не идет. Если я не вернусь – вы с Иваном поделите наследство.
Сын, однако, продолжал ворчать что-то неразборчивое о знахарях-шарлатанах и прочих бессовестных экстрасенсах. Не сдержавшись, Миран оторвался от экрана, подошел поближе и, пригнув голову, чтоб не видно было его неподвижных губ, протелепатировал:
– У вас, юноша, весьма неприятная бородавка над бровью. Тоже может переродиться в злокачественное образование.
– Вот и залечите ее, если вы такой кудесник, – вызывающе предложил Егор.
Космический доктор с готовностью кивнул и поднес к лицу собеседника замысловатый хромированный прибор. Отрывистый гудок, вспышка – и бородавка исчезла. Егор долго и недоверчиво разглядывал себя в зеркале, после чего, так до конца и не переубежденный, развел руками и промямлил:
– Делай как знаешь… Когда тебя ждать обратно?
– Как только, так сразу, – весело ответил Кузьма Петрович, воодушевленный наглядной демонстрацией могущества галактической медицины. – Я, как вылечусь, может, еще попутешествую, кой-кого из старых друзей-подруг навещу… Ну, ступай.
– Давай-ка я пацанов приведу? – робко предложил Егор. – Проводим тебя до вокзала, попрощаемся по-людски…
– По-людски мы встречу отметим, когда вернусь живой и здоровый, – отрезал старик. – Ступай, ступай, не рви душу.
Сын все-таки увязался за ними до автобусной остановки. На прощание они обнялись и прослезились. Егор шепнул отцу на ухо: «Возвращайся, мы тебя ждем», – а потом долго махал вслед старенькому «икарусу».
Шестоперов с Мираном вылезли из автобуса на окраине города. Короткий марш-бросок привел их на заснеженный пустырь, протянувшийся вдоль замерзшей речушки. Здесь, вдали от лишних глаз, доктор вызвал с орбиты катер.
Старт прошел без перегрузок, которых Кузьма Петрович втайне побаивался. Землянин вообще ничего не почувствовал – просто пейзаж на панорамной голограмме внезапно рухнул вниз. Промелькнули облака, затем появилось изображение звездного неба, мимо катера промчался растопыривший датчики и солнечные батареи искусственный спутник.
Земля быстро уменьшалась в размерах, а прямо по курсу вырастала серебристая Луна. Шестоперов попытался прикинуть, с какой скоростью мчится катер, но бросил это занятие, потому что стремительно надвинулся сигарообразный корпус, перехваченный по миделю мощным поясом надстроек.
– «Лабиринт»? – догадался землянин. – Какая же у него длина?
– Примерно в двести раз больше моего роста.
«Сотни три с половиной метров, – прикинул старик. – Не слабо, длиннее наших авианосцев…» Тем временем часть звездолетного борта как бы раздвинулась, открывая вход. Еще мгновение – и катер стоял в освещенном ангаре рядом с другими аппаратами – такими же и побольше.