Звездные окраины. Том 2
Шрифт:
Наверняка я подцепила эту ерунду у Марты в первый же день… Не удивительно, что никто из её детей не носит длинных волос. Про вшей я знала немного, но предполагаю, выуживать гнид из моего гнезда было просто невозможно. Так что теперь голова ощутимо полегчала и с платком я не расстанусь ещё лет десять…
– Сходи в душ. Рубашку в стирку. На, – дал мне Рыба какие-то тряпки, и принялся стягивать с кровати, что наверняка притащили из моей квартиры, постельное бельё.
И в какой душ мне идти?..
Я неуверенно поднялась и зашлёпала к коридору. Тапки бы… ноги сводило
– Пластырь с ноги не снимай. На полочке стоит бутылка с желтым шампунем, сначала она, потом можешь брать что хочешь. – Смотрел мне в спину Рыба.
Розовые стены ухнули на меня свою яркость. Да это самые тяжелые шаги в моей жизни… Дверь в ванную была открыта, к моему счастью и удивлению, плитка в ней красовалась голубого цвета. Как-то слишком примитивно для этого жилища…
Стягивая ночнушку, я отметила, что пластырь на ноге новый. Силиконовая поверхность просвечивала рану, но запекшейся крови, не было.
– Ц…
Да он мне комплексный приём провёл. Я развернулась в сторону душа, что прикрывала белая шторка, исчерченная серыми зигзагами, и зацепилась взглядом за маленькое зеркальце над раковиной.
Я думала, что раскраска, оставленная Андреем на моём лице, была верхом искусства, но круто ошиблась. Сейчас мне попросту было страшно на себя смотреть. Лицо осунулось, полуприкрытые глаза раскраснелись от слёз, бесцеремонно прервавших засуху, череп бы наверняка блестел, если бы не воспалённые ссадины, пятнами покрывающие голову. За ушами кожа и вовсе покрылась коркой. Неужели, в отключке я была больше, чем ночь?..
Шампунь сильно щепал, пришлось выключить горячую воду, и быстро работать руками, чтоб не заледенеть окончательно. Но как бы я не мучилась, со стороны наверняка было похоже на замедленную сьёмку.
Рыба дал мне свою одежду. Мою бы не плохо продезинфицировать или вообще сжечь. Узел на резинке алых шорт мне удалось завязать только с третьего раза. На мне они смотрелись слишком пышно и издали походили на юбку. Черная футболка с какими-то надписями и того повисла до середины бедра.
Я окинула себя взглядом в зеркало.
Сдохнуть было бы куда приятнее, чем созерцать это сгорбленное, обессиленное тело. При каждом повороте головы меня отчётливо вело в стороны. Волосы наверняка весили не мало, и по инерции я прикладывала к элементарным действиям слишком много усилий. Не говоря уже, что я чувствовала, как с ними потеряла добрую часть жизни. Сейчас мне казалось, кудри были единственным, что связывало меня с городом. Я усмехнулась. Под нож к Рыбе я теперь наверняка не попаду.
Стоя у двери ванной я никак не могла сообразить, что делать дальше. Идти домой? Может кровать он притащил из другой квартиры? На этаже их аж четыре… Большая часть моей одежды осталась в типографии, еды дома не было вовсе. Попросить у Рыбы? От мыслей о спуске с двадцатого этажа голова закружилась, про подъем и думать не стоило. Такой забег я осилю, только если выпью упаковку батареек.
От мыслей о борще свело живот. Есть не хотелось.
В дверь пару раз стукнули, и она открылась. Под ноги упали тапки.
– Что случилось? Почему не выходишь?
Рыба протиснулся к машинке, запихнул в неё постельное белье и залил сверху желтым шампунем. Я крутила головой пытаясь спрятать лицо, но вспоминая о жутко выглядящей голове, только конвульсивно металась. Как бы исчезнуть… Вообще, парень передо мной наверняка видел вещи пострашнее, и он явно врач, а как известно, не перед кем женщины так охотно не открываются, как перед ними. Но я чувствовала себя слишком низко. Сначала разбитый нос, фингалы и покалеченная шея, теперь вши и наркотики. Как у него только хватает сил скрывать омерзение.
– Я домой. – Шагнула я по направлению к двери.
– Ещё чего! – потянул меня Рыба в комнату. – Надо обработать и замотать голову, повязки менять каждые четыре часа, капельница, питание. Я не собираюсь таскаться к тебе каждые пять минут! – рявкнул он.
Я села на так и оставшийся стоять у двери стул. По голове прошёлся приятный холод мази, бинты на этот раз были в несколько раз тоньше, и я чувствовала, как по голове пробегает тянущийся из приоткрытого окна тёплый воздух.
– Простите, – бубнила я себе под нос, залезая под одеяло с головой.
– Что?.. – не расслышал меня настраивающий капельницу Рыба.
– Извини! – сказала я уже громче, надеясь, что одеяло не сожрало всю звонкость и искренность сказанного слова. – За всё это.
Я вытащила руку с катетером из-под одеяла.
О чём только думала, мня себя почти местной? Я городская, мне чужды их развлечения, не понятно, как в голову может прийти трансляция вскрытий, почему накладные ресницы важнее математики, зачем рожать от мужика, которого стыдно даже на порог привести. Мне здесь не место, и самое ужасное, что возвращаться в город я тоже не хотела.
Упершись носом в подушку, я пыталась заприметить в этой непроглядной тьме ориентиры. Рисовать? Но зачем? Просто потому, что нравится или потому, что платить будут хорошо? Работа, как не посмотри, не самая приятная. Одно дело вырисовывать складки на белой рубашке, другое воссоздавать все эти швы и кровоподтёки. Хотя, если это сможет помочь обездоленным воплотить в жизнь свои голубые мечты, то будет уже что-то. Заняться благотворительностью?..
Не удивительно, что Марта отказывается от всякой помощи. Гордыня признак идиотизма. Что плохого в том, чтобы принять таблетки для своего ребёнка? А Герман, неужели они не понимают, что он одарён! Я вцепилась в подушку и зарычала, пытаясь справиться с истерикой.
– Эй.
Я почувствовала, как с головы сползает одеяло и уцепилась за край свободной рукой и зубами, но дышать становилось невозможно, и хват ослаб. Я уткнулась лицом в подушку, что взмокла от слёз и слюны, ощущая пробежавшее по голове солнечное тепло.
– Ну что ещё?! – подскочила я, когда почувствовала прогибающуюся рядом кровать. – Я уже извинилась! Да дура, и что дальше?! Что мне теперь сделать, пойти с крыши спрыгнуть?..
Я представила, как ныряю трепещущую у основания дома листву, ловя отблески луны и звёзд. А не так и плохо…