Звездные стражи
Шрифт:
Серебряный кинжал… Сделанный по старинному образцу… Не меч.
Саган вложил меч в ножны, отстегнул их от перевязи, охватывавшей его талию, и осторожно положил на кровать. Вооруженному негоже представать перед Богом.
Войдя в часовню, Командующий посмотрел на покрытый черной тканью алтарь. На нем стояли потир, чаша и лежал кинжал. Да, это он, тот самый кинжал. Ритуальный кинжал, освященный главой Ордена Адаманта и предназначавшийся для богослужения, а не для того, чтобы убивать.
«Я буду проклят, — подумал он, — буду проклят и душа моя будет осуждена на вечные муки, если я воспользуюсь им как орудием убийства».
Саган коснулся рукой кинжала, провел по его поверхности. Пальцы нащупали выпуклый знак восьмиконечной звезды. Его мучил вопрос, почему он не узнал кинжал, когда тот впервые явился ему в видении. Ну да, видение было нечетким. Однако с тех пор оно возникало много раз и становилось все четче и четче, наполняясь все большим числом деталей. «Что Бог пытался сказать мне, на какой путь наставить? Хотел ли он сказать, что этот мальчик — наследник Старфайера — спаситель?» Саган взял кинжал в руку. Спаситель!
Командующий с проклятием швырнул кинжал обратно на алтарь. Услышав звон упавшего на пол металлического предмета, он даже не взглянул на него. Выйдя из часовни, плотно закрыл дверь, потом взял меч, позвал охрану и отправился на арену.
В голове его все еще звучали возгласы «Умри сейчас!».
— Как ты себя чувствуешь?
— В голове гуд, словно от взлетающих кораблей, а во рту горит, будто там стартовая площадка, — со стоном ответил Дайен и сел, приложив руки к вискам.
— Идти можешь?
Дайен открыл глаза. От света мозг пронзила такая боль, словно в него воткнулись копья, но стены перед глазами уже не качались. Потолок был наверху, пол — внизу. Когда он встал, Маркус оказался рядом и поддержал.
— Да, идти могу, — Дайен со страхом оглянулся, вспомнив, что случилось. — Где Командующий?
— Успокойся, он не прячется в моем шкафу. Да, он был здесь и приказал Гиску сделать тебе укол. От него ты и пришел в себя. — Маркус помолчал и серьезным тоном добавил: — Я проведу тебя на арену.
Дайен задрожал. В маленькой каюте было холодно, а грудь и ноги у него остались голыми. К тому же он стоял босиком на металлическом полу.
— Арена. Так это там… состоится поединок?
— Да, — Маркус что-то искал в шкафу. — Вот, обуйся. Нога у тебя больше моей, но я надеваю их для занятий спортом, а потому они разносились. И рубашка у меня тоже есть.
— Спасибо. — Дайен с трудом натянул спортивные туфли и осторожно, чтобы не задеть все еще сильно болевшую голову, надел рубашку. Заметив, что Маркус облачается в доспехи, спросил:
— Разве вы не пойдете со мной? Вы собираетесь на дежурство?
— Да, ты — мое дежурство. И конечно же, я пойду на арену. Все, кроме вахтенных да мертвых, будут там. Готов поклясться, что и мертвые воскресли бы, пригласи их только посмотреть на этот поединок.
Лицо Дайена стало мрачным. Он отвернулся и хотел было сбросить руку Маркуса с плеч, но тот держал его очень крепко.
— Знаешь, Дайен, есть старая солдатская поговорка: «Живем сегодняшним днем и умираем за это». Они оба — солдаты. — Маркус надел шлем, застегнул под подбородком ремешок. — Надо идти. Скоро начало.
Они вышли из каюты центуриона и влились в поток людей, заполнивший все коридоры корабля и устремленный в одну сторону.
— Смотрите, — сказал Дайен, — все торопятся на представление! Словно на бой гладиаторов! Только это представление много хуже, ведь за нашими плечами история цивилизации, на три тысячи лет старше, чем во времена гладиаторов.
— Таково было решение миледи. Этот выбор она сделала, подчиняясь закону. Значит, так и должно быть.
— Что?
Дайен остановился, не сознавая опасности быть задавленным. По коридору шли люди, которые с проклятиями отталкивали его, прокладывая себе дорогу. Маркус схватил юношу за рукав и оттащил к стене.
— Я не верю! — с возмущением воскликнул Дайен.
— А ты бы хотел, чтоб она умерла, как овца на бойне? Для нее это было слишком просто, Дайен, и можешь мне поверить, она знает об этом. Поединок дает ей шанс бороться за свою жизнь, но если она проиграет… — Маркус покачал головой.
— Проиграет? Да она же никак не сможет победить! — закричал Дайен. — Если она…
— Говори потише.
— Если она победит, если она убьет… — Дайен замолчал, не желая договаривать слова, полные мрачного смысла. Но тут же удивился, отчего же ему так трудно смириться с мыслью о смерти Сагана? Наконец пересилил себя и закончил холодным тоном: — Если она убьет Командующего, тогда вы, центурионы, убьете ее. Разве не так?
Маркус не ответил, лишь пристально посмотрел на него. В разрезах шлема его глаза были чуть видны, а лицо казалось суровым и бесстрастным. Но Дайен все понял по одному взгляду. Молчание центуриона означало больше, чем слова.
«Боже! Она знала и все-таки решилась на поединок!» Дайен будто вновь ощутил, как ее ногти впиваются в кожу подбородка. «То, что ты испытываешь, и есть сила королевской крови. Каким непонятливым, глупым ребенком я был!».
В молчании юноша и центурион продолжили путь. Сделав несколько шагов, Дайен спросил подавленным тоном:
— Вы сказали, что она воспользовалась своим правом по закону. О каком законе идет речь?
— Что-то вроде последней апелляции. Понимаешь, на кораблях вроде этого, где тысячи мужчин живут бок о бок, суд должен быть скорым и беспристрастным. Судьями выступают старшие офицеры, которые выносят приговор. Но иногда преступление совершено, а обвиняемый не признает своей вины. Когда такое случается, Командующий принимает решение дать обвиняемому право доказать свою невиновность в бою. В этом случае Бог выносит окончательный приговор, так как известно, что Он не допустит, чтобы невиновный заплатил жизнью за преступление, которого не совершал.