Звездные войны: Старая Республика: Реван
Шрифт:
Без маски он выглядел более человечным. Было куда легче поверить в то, что он – простой человек, со своими слабостями и уязвимыми местами. Но в маске Реван был символом, иконой. Он был творцом истории, личностью, которую характеризовали поступки, а вовсе не мысли, чувства и убеждения.
Вероятно, Бастила была права: чтобы выжить здесь, Ревану нужно было снова стать тем, кем он был когда-то. Он легко расправился с Найрисс, но Император – куда более опасный противник. И все же Митра испытывала некоторое сожаление,
Скордж остановил спидер, и трое пассажиров выбрались наружу.
– Ты разве не с нами? – удивилась Митра, заметив, что сит не торопится составить им компанию.
– Я возвращаюсь в Каас, – сказал он. – Постараюсь разузнать побольше о нападении. Если нам повезет, Император слишком рассредоточил свои войска и стал уязвимым. Возможно, сейчас самое время нанести удар.
– Приезжай не с пустыми руками, – попросил Реван. – Нужна еда. Вода. Мыло, чтобы я мог отмыться от грязи.
Скордж кивнул:
– Вернусь через пару часов.
Т3 зажег фонарь, чтобы освещать путь, и все трое спустились в пещеру.
Сейчас здесь было пусто. Пока Митра и Т3 ждали Скорджа с аудиенции у Императора, они сожгли тела убитого начальника охраны и его солдат на голом клочке земли в нескольких минутах ходьбы от входа в пещеру.
– Уверен, ты не прочь переодеться, – сказал Реван.
«А как насчет тебя? – подумала Митра. – Почему ты до сих пор не снял маску?»
– Сперва мы кое-что тебе покажем, – вместо этого произнесла она. – Т3, проиграй голозапись.
Подкатившись к ним, дроид высветил тридцатисантиметровое голографическое изображение Бастилы, которая склонилась над трехлетним сыном Ревана.
– Не знаю, увидишь ли ты эту запись, – сказала Бастила, поправляя непослушный локон на голове мальчика. – Но я не теряю веры, что однажды ты вернешься. И когда это случится, думаю, ты захочешь отпраздновать день рождения сына вместе со мной.
Реван молчал. Как в тумане, он медленно опустился на пол, чтобы проекция располагалась на уровне глаз.
– Помаши папочке, – Бастила указала малышу на записывающее устройство. – Скажи: «Мы очень скучаем!»
Мальчик сделал, как его просили: энергично замахал крошечной ручкой, повторяя слова мамы.
К облегчению Митры, Реван поднес руку к лицу, снял маску и положил перед собой. Воспроизведение продолжилось.
– Знаю, мы не успели обсудить, как назовем его, – произнесла Бастила. – Но я дала ему имя Ванер.
Реван улыбнулся, осознав, что это анаграмма его собственного имени.
– Я хотела, чтобы он знал, кто его отец, – продолжала Бастила. – Чтобы понимал, что частица твоей души всегда жива в нем.
В глазах Ревана выступили слезы, и Митра предпочла тихо удалиться в темный угол, чтобы не мешать ему. Перед тем, как отправиться в крепость Найрисс, она спрятала здесь свою одежду; в глубине пещеры было достаточно темно, чтобы можно было без стеснения сбросить наряд рабыни и переодеться.
Однако вместо черных штанов и красной безрукавки, в которых она прибыла на планету, Митра облачилась в одеяние джедая. Она сделала это абсолютно неосознанно – и лишь пристегивая к поясу световой меч, Изгнанница поняла, что именно она делает.
«Ты вновь следуешь примеру Ревана, – подумала она. – Если он оделся джедаем, то и ты тоже. Как в старые добрые времена».
Пока играла запись, Митра болталась у дальней стены пещеры. Она невольно подслушала слова Бастилы: «Я люблю тебя, Реван», и голоизображение наконец погасло.
– Я тоже люблю тебя, – ответил джедай. Из-за акустики пещеры его голос прозвучал неестественно громко.
Митра переступила с ноги на ногу, чувствуя себя неловко. Она не ревновала Ревана к Бастиле; Митра любила его, но по-своему. Она никогда не испытывала романтических чувств к своему наставнику. Она просто восхищалась им, была верна ему до конца.
Сейчас, однако, она со всей остротой поняла, что с Бастилой у Ревана отношения куда глубже, чем те, что были с ней. Митра сознавала, что не должна испытывать зависти, но где-то в глубине души чувствовала, что эта голозапись для Ревана во сто крат важнее, чем встреча с боевой подругой после стольких лет разлуки.
Доиграв запись до конца, Т3 издал вопросительный гудок.
– Конечно, – ответил Реван. – Я посмотрю ее не одну сотню раз – если смогу. Но дай мне минуту.
Он поднялся и прошел вглубь пещеры – к Митре.
– Спасибо, что привезла ее, – сказал он. – И что спасла меня.
– Да пустяки.
– Нет. – Реван покачал головой. – Не преуменьшай свои заслуги. Никто другой не смог бы разыскать меня на самом краю Галактики. Никто другой не спас бы меня из заточения. – Несколько секунд он разглядывал ее. – Мне сказали, ты была отрезана от Силы, но сейчас я ощущаю в тебе большую мощь. Я всегда знал, что твой потенциал огромен, но ты стала куда сильнее, чем даже я мог представить.
– Я лишь иду по твоим стопам.
– Больше нет, – ответил Реван. – Ты сама проторила свой путь. Я чувствую, ты прошла стезей, на которую даже я не осмелился бы ступить. Я обязан тебе всем, Митра. Я в неоплатном долгу перед тобой.
– Нет, – возразила Митра, слабо улыбнувшись. – Без твоих наставлений я не стала бы такой, как сейчас. Это я перед тобой в долгу.
– Стало быть, мы квиты? – уточнил Реван.
– Мудро и справедливо, – кивнула она. – Как и всегда.
– Хочешь увидеть голозапись Бастилы и моего сына? – спросил Реван, протягивая руку. – Одно дело – смотреть ее одному, и совсем другое – когда рядом друг.