Звёздные войны: Темнейшая ночь

Сароян Эми

— Что... — молодой ситх так и не смог произнести свой вопрос, как вдруг у самого своего сердца почувствовал прожигающий все на свете клинок.

— На этот раз рана будет смертельной, — ухмыляясь, произнес Кайл.

Андеран напрягся, если еще хоть на один миллиметр сдвинется меч, то он не жилец. Но осознав, что сейчас сказал его брат,

ему вскружило голову. Это было очень похоже на то, что говорил Доритан на Салкарии, где проткнул его перед тем, как бросить его там.

— Ты правильно мыслишь, сынок, — сказал Доритан, заметив, как Андеран замер, глядя на него.

— Как ты сумел? — сквозь неутолимую боль в груди, прошептал парень.

— Дорогой мой, здесь я достиг многого, и было бы странно не иметь запасной ход на случай смерти, и твой брат в очередной раз меня выручил, одолжив свое тело, — довольно проговорил Владыка.

Зажав сильнее рукоять меча в руке, Доритан глянул в глаза Андерана и ехидно улыбнулся.

— Прощай, Вейл, может, когда-нибудь и свидимся, — договорил забрак.

Сдвинув клинок внутри парня, он пронзил человеческое сердце.

— Но быстрая смерть не для тебя, сын, за твое предательство, ты будешь гореть в агонии долгие годы, — выдернув из груди световой меч, Доритан с помощью Силы швырнул тело Андерана в стазисную камеру, откуда сам недавно вышел.

Молодому ситху оставалось жить всего пару мгновений, но оказавшись в стазисе, он может прожить сотни лет, но та боль, что пронзила его, будет преследовать его все это время. Подойдя к стеклу камеры, Владыка высокомерно оглядел своего сына внутри.

— Какая жалкая кончина для такого славного воина, — с досадой проговорил забрак, и, глянув в последний раз на Андерана, покинул помещение, запечатав проход.

Эпилог

Кромешная тьма, невыносимая агония боли и долгие годы ожиданий –

все это сводило с ума, заставляя терзать мысли, и того уже ставшие мыслями безумца. Он не чувствовал ничего кроме пылающего сердца, которое ни на секунду не давало ему покоя. То, через что он заставлял проходить других, на этот раз настигло его. Но в его случае боль была не временной, она оказалась бесконечной. И эта боль стерла в нем все, что можно было считать человеческой стороной. Теперь он стал зверем, загнанным в угол, которого раз за разом пронзали раскаленным клинком. Единственное, что он слышал, были его же крики, что доносились из глубин его сознания.

— Думаете, он выживет? — сквозь мрак просочился тоненький женский голосок.

— Скоро мы это выясним, бакта-жидкость должна была уже начать процесс заживления, — послышался спокойный голос взрослого мужчины.

Монстр внутри камеры начал просыпаться от долгого мучительного сна, и вложив максимум усилий, попытался открыть глаза. Распахнув веки и обнажив янтарные глаза, горящие лютым огнем, он увидел перед собой небеса. Ими оказались небесно-голубые глаза юной девушки, что испуганно на него смотрели.

— Вот видишь, парень оказался живучим, — убедительно произнес мужчина-тви'лек и подошел ближе.

Глядя на этих двоих, живой труп в стазисной камере, не мог сообразить, что происходит. На вид эти двое были облачены в джедайские робы и выглядели так же, как адепты светлой стороны. Обстановка вокруг была безмятежная, везде царил порядок и покой.

— Но я удивлен, он провел в стазисе с этой раной больше ста лет, не думал, что он оклемается вообще, — немного задумавшись, вновь подал голос тви'лек.

«Какие еще сто лет, мать вашу?» — парень в капсуле дернулся, отчего все его тело пронзила небывалая волна ужасающей боли, и его сознание вновь отключилось.