Звёздные Войны. Изгой-Один. Истории
Шрифт:
Кассиан первым бросил оружие. Джин последовала его примеру. Разведчик прошептал одними губами: «Это не враги».
— Вы что, слепые? Мы похожи на друзей Империи? — осведомился Чиррут, опуская арбалет на пыльную землю. Даже его друг выпустил из рук свою пушку.
Один из мятежников выступил вперед: тощий, облаченный в кожаный наряд тогнат с похожим на череп лицом. Он дышал через механический респиратор и говорил на своем родном наречии:
— Спроси у того, кто убил наших товарищей.
Джин взглянула на Кассиана. В мыслях она увидела, как на площади он стреляет из своего бластера, ощутила разрыв гранаты над головой. Она вспомнила, что была тогда спокойна и не чувствовала никакой вины; сейчас же накативший стыд сжал ей сердце, и она постаралась заглушить его гневом.
Это солдаты Герреры. Если Со жив,
— Любой, кто решит убить меня или моих друзей, будет отвечать перед Со Геррерой, — заявила девушка.
Мятежники заерзали, тихо переговариваясь. Один из них хрипло хмыкнул. Тогнат склонил голову, будто пытаясь узнать девушку.
— Это еще почему? — спросил он.
— Потому что Со знает меня, — сказала она. — Потому что я знаю его. Потому что я сражалась с ним бок о бок, когда большинство из вас еще пешком под стол ходили и ни с кем не воевали.
Поначалу она тщательно подбирала слова, но теперь они слетали с ее губ сами собой:
— Я видела Со в его худшие моменты. Я прекрасно знаю, на что он способен, если чувствует себя преданным, и при этом я до сих пор жива.
Из-за сломанного люка в ее мыслях было очень просто наткнуться на нежелательные воспоминания. Сражение на площади напомнило о сотне кровавых конфликтов, в которых она едва не погибла; в тринадцать, а может, в четырнадцать или в пятнадцать лет ей уже доверяли бластер. Ей вспомнились взгляды, которые бросали на нее товарищи по оружию, разговоры за ее спиной. То, что они хотели узнать о ней. То, во что они верили.
— Потому что я дочь Галена Эрсо, — закончила она.
Долгое мгновение тогнат глядел на нее. Все застыли — и друзья, и враги.
— Взять их, — приказал инородец.
Двое мятежников схватили Джин. Она не сопротивлялась. Грубая ткань царапала ей нос, в мешке, надетом на голову, было трудно дышать. Она услышала, как рядом вздохнул Кассиан, затем рыкнул напарник Чиррута, а потом раздался и голос его самого:
— Вы в своем уме? Я же слепой!
[Документ № DN46Z4 («Вера и Сила других»). ПРИЛОЖЕНИЕ: Паломники Джеды
Текст изъят из архивов Ордена мистического пульсара. Автор неизвестен.]
Что такое Сила других? Чтобы получить ответ на этот вопрос, нужно задать тысячу других.
У последователя культа Хвиуи-Тни необходимо спросить: «Что есть дыхание истинного земноводного бога?» У джедая выяснить: «Что присуще всем живым существам и связывает их воедино?» У дитяти мистического пульсара поинтересоваться: «Не покажешь ли ты мне тайные страницы Книги звезд?» У неверующего уточнить: «Благодаря чему в мире под управлением логики и законов природы существуют пророчества и магия?»
Эта тысяча вопросов породит тысячу ответов, каждый из которых укажет на одну-единственную истину.
А теперь спросите: «Где эта Сила других?» Ответ очевиден: на славной и суровой луне Джеде. Последователи тысячи учений обретают истину на загадочной Джеде, несмотря на различия своих верований; несмотря на то, что ни одна из историй храма Кайбера не объясняет происхождение каждого камня в его основании, как и не объясняет, почему наши легенды парадоксальным образом едины и противоречивы.
Я прошу вас уверовать, что Джеда — это сосредоточие веры, жизни и Силы других во всех их проявлениях. Если Сила может воплотиться в видении или в живом существе, почему она не может воплотиться в конкретном месте? Или в идее? Почему паломничество не может являться самой Джедой, а Джеда — самой Силой?
Я прошу вас уверовать не потому, что это истина, а потому, что это — первооснова.
Вообразите все это, и вы заключите, что каждое посещение Джеды — это паломничество, что каждое посещение Джеды — это проявление веры и поиск истины, хотите вы того или нет. Если на Джеду прилетает воровка, чтобы грабить рыночных торговцев, она делает это в соответствии со своей природой; она притворяется, лжет и ворует, и если она не будет притворяться, лгать и воровать, значит ее вера и природа совершенно иные.
Вы спросите: «Почему именно воровка? Зачем столь циничный пример?» На это я отвечу: «Вы не задумывались, почему хранители уиллов так оберегают свой храм? Зачем даже здесь джедаи носят свои жестокие мечи из света?» Потому что наши паломничества совершаются в согласии с нашими убеждениями, а вера может породить страшный конфликт. Воровка — это самый безобидный пример, что у меня есть.
Джеда не дает ответов тем, кто не знает, какие ответы он ищет. Джеда не дарует гармонию там, где гармония недостижима. Джеда не выражает веру и Силу посредством паломников; паломники выражают веру и Силу посредством Джеды.
Паломники выражают веру и Силу посредством жизни.
Ибо что такое жизнь, если не паломничество? И что такое жизнь, если не борьба?
Существовали миры и тираны, пытавшиеся запретить своим подданным поездки на Джеду. Но подобному невозможно препятствовать. Живые существа всегда найдут путь, ведущий на славную и суровую луну Джеду, как находили в прошлом. С помощью Силы и Джеды они поступят так, как должно ради добра или зла.
И мы узнаем их по поступкам, что совершат они на Джеде.
ГЛАВА 5
Из-за мешка на голове Кассиан ничего не видел, однако, хоть он и не мог похвастаться сверхъестественными способностями Чиррута, слушать он умел.
Во время долгого пешего перехода прочь от Священного города он слушал разговоры похитителей. Улавливал кодовые слова, которые те тихо сообщали своим невидимым союзникам, помогавшим выбраться из города в пустыню. Отметил их замешательство, недолгое радостное гиканье и наступившее следом угрюмое молчание, когда висевший над Джедой звездный разрушитель растворился в сумеречных небесах. Он различил, как тогнат спокойно постановил:
— Со выяснит, что это значит.
До него доносилось бесконечное бормотание Чиррута («Да пребудет с тобой Сила других. Да пребудет с тобой Сила других»), приглушенное мешковиной. Подобное сочетание казалось многозначительным и в то же время нелепым.
Но прежде всего разведчик прислушивался к Джин. Он старался распознать звуки борьбы. Уловить ее голос. Пытался понять, какой топот по песку принадлежит ей.
И исходя из того, что удалось услышать Андору, она с тем же успехом могла исчезнуть с поверхности Джеды.
Неужели он так зациклился на ней от беспокойства? Ему поручено выйти на Со, а через него добраться до пилота, обнаружить доказательство существования имперского оружия, способного искалечить Галактику. Если представится возможность, он должен найти и устранить Галена Эрсо — того, кто, скорее всего, ответствен за создание этого оружия. Джин, в первую и самую главную очередь, была ключом к встрече с Со. И уже сыграла свою роль — значит, теперь она бесполезна.
И тем не менее именно она сейчас занимала его мысли. Кассиан не мог объяснить это ни жалостью, ни прагматизмом.
Он не задумываясь пожертвовал Тивиком.
Возможно, все дело в отчаянии, которое было в ее глазах, в огне, что пылал в ней во время драки в Священном квартале. Было бы подло не откликнуться на этот отчаянный взгляд и растоптать все в пыли.
Уже глубокой ночью они вышли из пустыни к скалистым склонам гор и двинулись дальше по гулким коридорам каменного убежища. Оперативник распознал рядом с собой тяжкую поступь напарника Чиррута и отважился тихонько пробормотать:
— Полдня пути. Это какая-то святыня?
— Монастырь, — пояснил тот. — Заброшенные катакомбы Кадеры.
Название Кассиану ничего не сказало.
Он попытался подсчитать доносившиеся из отдаления голоса партизан, но быстро сбился со счета. Они оказались на некой базе: лязгало оружие, гудели обогреватели, хлопали тяжелые двери. Торжествующие возгласы и стук деревянных игровых фигурок позволяли предположить наличие скучающих охранников или солдат не при исполнении. Неожиданно с головы Кассиана сдернули мешок и грубо ткнули в поясницу. Он развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть размытую тень закрывшейся двери в камеру. Разведчик заморгал, давая глазам привыкнуть к приглушенному свету.
Камера оказалась тесной каменной нишей. Ее ограниченное пространство с Кассианом делили Чиррут и его напарник. Один тихо бормотал в углу («Да пребудет с тобой Сила других…»), а другой стоял со сложенными на груди руками, уставившись во тьму их маленькой пещерки.
Джин пропала.
— Эй! — закричал Кассиан и бросился к решетке, выкрикивая: — Джин Эрсо! Где она?
Никто не отозвался.
«Дурак ты, — укорил себя Андор. — Они не станут с тобой разговаривать. Зато попытаются найти твои слабости».