Звёздные Войны. Катализатор. Изгой-Один. Предыстория
Шрифт:
Женщина, однако, явно не собиралась идти у него на поводу.
— Знаете, что бывает, когда выходишь с виброклинком против бластера? — спросил Хас.
— Это что, должно быть смешно?
— Только не для того, в чьих руках виброклинок.
Лира засиделась допоздна, переписывая личные заметки Галена и стараясь соблюдать его точные, но непростые указания. Сделанные командой ученых записи собирались и передавались в другие исследовательские комплексы на Корусанте, а может, даже на других планетах. Будучи координатором проекта, Орсон был посвящен во все, что касалось последних, но не первых.
Всего
В окно кабинета падал свет от окружающих небоскребов, но вид за ним нисколько не радовал — окно выходило на высокую стену из пластали, окружавшую бывшую территорию заповедника, и уходящие в небо здания за ней. Кто-то посадил у подножия стены цветущие лианы, но им еще предстояло взобраться на два с лишним метра. Даже при всем при этом у Лиры вошли в привычку долгие прогулки по территории вместе с Джин, обычно по ночам, когда освещение было мягче, несмотря на циклопические сооружения вокруг, хотя ее и не оставляло чувство, будто она идет по дну огромного, лишенного воды плавательного бассейна.
Она чувствовала, как весь комплекс пульсирует и дышит вокруг нее, хотя в самом его сердце и царил холод.
Гален наверняка тоже еще не спал, занимаясь какими-то своими делами. Когда он не проводил эксперименты, его обычно можно было найти у себя в кабинете, где он писал в воздухе или печатал на клавиатуре. Иногда он вносил расчеты или заметки в свой рабочий журнал, размашистым почерком и разноцветными чернилами, словно его мысли переключались с одного аспекта решаемой им проблемы на другой. По завершении подобных сеансов Лира сортировала заметки по цвету, а потом возвращала ему для дальнейших уточнений.
Хотя Галену и приходилось разрываться между ролями рассеянного ученого и измученного мужа и отца, в какой-то степени он выглядел более довольным, чем в предыдущие годы. Он мог получить все, что ему требовалось, — лазеры, металлы, химические реактивы, консультантов, инфокроны джедаев, — причем требования его исполнялись быстро и без лишних вопросов. Продолжали поступать новые кристаллы всех размеров, некоторые из которых были явно позаимствованы из храмов, судя по имевшимся на них следам клея, подобным тем, что можно найти на извлеченных из оправ драгоценных камнях.
Лира постепенно привыкла к подобным периодам, когда разум мужа был объят огнем, когда он мысленно находился где-то далеко, хотя физически и присутствовал рядом. Часто ей казалось, что любая попытка его отвлечь прервет некий внутренний диалог или спор, что лишь подчеркивала обстановка комплекса. Иногда возникало ощущение, будто, стремясь разгадать тайны кайбера, он пытается расшифровать нечто внутри себя самого.
Она готова была согласиться, что джедаи не проникли в тайну могущества кристаллов, но продолжала верить, что, с точки зрения Ордена, в эту тайну и не следовало проникать. С другой стороны — разве та служба на благо общества, которую нес Орден в течение тысячи с лишним лет, не была достойна того, чтобы их священные кайберы использовались для обеспечения недорогой и безопасной энергией бесчисленных планет? В конце концов, никто не сомневался в том, что в Галактике наступил мир, — за исключением территорий, где якобы окопались остатки сепаратистов, возможно даже не знавшие, что война закончилась. Новости из тех мест в Голосеть почти не попадали, но Лира слышала, что некие далекие планеты все еще пытаются обзавестись оружием, хотя Империя быстро предпринимала меры по пресечению подобных попыток.
«Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить устойчивый мир», — сказал Император во время одного из своих недавних редких публичных выступлений.
Лире ничего не оставалось, как только верить, что хватка сильной руки ослабнет, как только исчезнет угроза. Не будучи ни оптимисткой, ни пессимисткой, она могла лишь питать надежду, что Джин предстоит расти в более стабильные времена.
Взглянув на разноцветные заметки Галена, она откинулась в кресле, не в силах понять охватившего ее беспокойства. Внезапно раздался сигнал комлинка, что было весьма необычно в столь поздний час. К тому же на экране появилась информация, что вызов поступил от неизвестного абонента из неизвестного места. Вспомнив сообщение, принятое ее комлинком во время войны, она поколебалась, но, когда все же ответила, с радостью увидела лицо бывшей наставницы Галена, Ривы Демейн.
— Лира, — столь же радостно проговорила Рива, — как я рада тебя видеть!
— И я вас тоже, Рива. — Лиру всегда привлекала темная кожа и экзотические татуировки на лице мириаланки.
— Прошу прощения за поздний звонок, но я решила рискнуть.
— Вы нас вовсе не разбудили. Я работала над заметками Галена, но его самого здесь нет. Могу ему передать, чтобы связался с вами...
— Передай, пожалуйста. Но сперва расскажи, как у вас дела.
— Все хорошо, спасибо.
— А Джин? Как она?
— Могу показать. — Лира направила камеру на Джин, которая разыгрывала с помощью игрушечных фигурок какую-то приключенческую фантазию.
— Красавица! Вы оба должны ею гордиться.
— Что мы и делаем.
— Я так рада, что Гален нашел работу, которая его устраивает.
— Он от нее в восторге. Хотя меня это порой и пугает.
— Знакомо. Все-таки, мы с Галеном — как, собственно, и многие из нас — служим одному хозяину.
Лира удивленно наклонила голову.
— Вы участвуете в проекте «Небесная мощь»?
— Да, — без особого энтузиазма ответила Рива. — Скажи, Лира, не получал ли Гален каких-нибудь известий от Дагио Белькоза в последнее время?
— Дагио? С чего бы? В смысле — они, конечно, помирились после того маленького боксерского поединка, но близкими друзьями не были никогда. Насколько я знаю, Гален не получал известий ни от кого из своих старых друзей. Вы первая.
— Странно, — с тревогой посмотрела на нее Рива. — Я безуспешно пыталась связаться со многими нашими общими коллегами. Дагио работал на Малпазе... Что-то мне слегка неспокойно.