Звёздный экспресс

Тулупов Вадим

Так случилось и на этот раз. Сошлись.

В связи с всё-таки с теснотой проходов на межзвёздных челноках и на «Острове мечты», в частности, господину Элю сложно было поставить всех своих оппонентов в одну линию, чтобы они, так сказать, строились в очередь, а не лезли все одновременно. Воодушевившись, он иногда для пущего впечатления дико орал, – «В очередь, сукины дети! В очередь…», и прыгал вперед, размашисто орудуя руками.

Но, физическая масса окруживших капитана незнакомцев, выраженная в килограммах,

значительно превосходила общую массу тела, надо заметить, довольно худенького Эля, даже если считать вместе с его нехитрой одёжкой. В конечном итоге, благодаря этому обстоятельству, а также, на удивление, довольно хорошей мотивации соперников, Саша Панфилов стал ловить корпусом довольно неприятные и болезненные удары. В какой-то момент на разгорячённом лице служителя порядка появилась большая, сразу начавшая принимать синеватый оттенок ссадина, а из глубокого рассечения потекла кровь.

Возможно, именно это обстоятельство или просто уже таки Шура дошёл до нужной кондиции, но тишину коридоров «Острова мечты» прорезал его дикий, наполненный ужасающим утробным рыком нечеловеческий крик. Произнося эти звуки, дядя Саша, согласно давней исконной традиции тех мест, откуда он был родом, рванул на себе рубаху, выставив на всеобщее обозрение свою худую жилистую грудь. Услышав и увидев такое, толпа наседавших мигом притихла и инстинктивно отпрянула, не сговариваясь приняв единственно верное для них в данной ситуации решение – бежать. Так они молнией проскакали врассыпную метров по пять-десять каждый, в зависимости от личных способностей и обязательно полагающейся каждому, но в разной конечно мере, частичке удачи.

Глава 11

Такое обстоятельство только ещё больше раззадорило блюстителя порядка. Товарищ Эль одним невероятным прыжком настиг наиболее отставшего от основной группы негодяя, и, со всего размаху носком ботинка влепил ему пенделя. Видимо попал. Тот громко взвизгнул от пронзившей его тело боли и плашмя головой вперёд грохнулся на пол, повалив своим шмякнувшимся организмом и остальных бежавших впереди него подонков. Капитан же Эль, с трудом поймавший равновесие после исполнения столь сокрушительного удара, все же устоял на ногах, и, тут же развернувшись на сто восемьдесят градусов, исподлобья направил злой и хищный взгляд на остальных.

Тишина. Тишина пришла ниоткуда и мгновенно заставила всех вокруг замолчать. Она принесла с собой огромный мягкий диван и, с размаху повалившись на него, уставилась на инспектора Эля своими огромными немигающими глазами. От этого её взгляда тело блюстителя космического порядка налилось свинцом и поплыло куда-то вдаль, мерно покачиваясь на невидимых и всеподчиняющих своей неведомой воле волнах.

– Восторженность омерзительна, вы не находите, Вилсон? – как бы нехотя обронил длинный верзила, обращаясь к находившемуся неподалёку от него не менее рослому собеседнику.

Господин Вилсон же, то есть тот, к которому обратился со своей пространной речью человек-гора, остался непроницаемо спокоен, так что не было понятно,

слышал он что-нибудь или нет, однако задавшего вопрос похоже, это обстоятельство не только не смущало, а даже получается наоборот, ему это даже льстило.

Наконец, после показавшегося уже самой вечности бесконечного молчания в ответ, вышеупомянутый Вил, соизволил таки нарушить, ставшую уже всем привычной тишину:

– Да, брат мой Ларри, это без сомнения так, – коротко заключил он.

Далее замолчали надолго оба. Настолько надолго, что весь мир уже забыл об их разговоре, но, как говорится, не тут-то было.

– Они идентифицируют себя через характеристики окружающего мира. Единственно это даёт им ощущение себя как сущности, даёт им сладостное чувство собственного превосходства. Вы не находите, друг мой?

Произнеся это, Ларри вновь многозначительно посмотрел на Вилсона, сделал глубокий вдох и затем медленно-медленно выдохнул, видимо давая тем самым себе возможность успокоиться после столь волнительных слов.

– Собаки! – сразу согласился, не глядя не собеседника тот, кого звали Вил. – Адекватные эмоции, по сути, отражают твою лояльность к происходящему вокруг, что служит неким сигналом безопасности для окружающих, типа – «Всё спокойно, кретины, расслабьтесь». Однако это, безусловно, должно раздражать своей тупостью нормального человека.

Ларри попробовал сесть на и без того удобном кресле ещё удобней, чем уже сидел, так как разговор ему, было очевидно, что нравился. Он поёрзал для верности и, наконец, довольный собой, закинул ногу на ногу и с улыбкой одобрения посмотрел на собеседника.

– А что ещё вас раздражает, мой друг? – внимательно рассматривая при этом кончики своих пальцев, решил уточнить он.

Сознание медленно, но верно начало возвращаться к нашему начальнику вселенского порядка – господину Элю. Подслушанный им невольно чей-то замысловатый разговор не вносил никакой ясности, а напротив, запутал и так запутанные мысли инспектора Шуры.

– Прошу великодушно меня простить, что вынужденно прерываю ваш удивительный разговор, господа, но волею обстоятельств я нахожусь в полном неведении относительно моего нахождения в вашей благодатной обители, – Эль невольно кашлянул и продолжил свой вопрос одним словом, – пожалуйста…

Саша Панфилов возлежал на довольно широкой тахте и был накрыт неким подобием одеяла, однако вид его оставлял желать лучшего, о чем можно было догадаться по изрядно помятому, в ярких красных ссадинах и шикарному на вид синяку под левым глазом лицу.

Верзилы молчали. Очевидно, что это было их характерное состояние после заданного кем-либо им вопроса, ибо каким образом можно извлечь из небытия столь витиеватые фразы, коли не готовиться перед их оглашением, к примеру, от получасу, не меньше. Так как эту лихую разговорную схему Шура сразу «прочухал», то и решил особо не ждать, а задать сразу и второй вопрос, пребывая в надежде при должной удаче получить сразу оба ответа, как говорится, два в одном.

Конец ознакомительного фрагмента.