Звездный колокол

— Зная, кто они такие…

— А кто они такие?

— Не смеши меня. Огден, это уже действительно не дело.

— Ты не передавал мне информацию по ним. Так что на вопрос «кто они такие?» можешь ответить только ты, Гарай. Как руководитель кластера.

— Ты зря ссорился с ними. Очень зря. Потому что сейчас твои ссоры и этот твой последний экзерсис с тестами начинают работать против нас.

— Нас?..

— Именно нас.

— Ты хочешь сказать, что они — какие-то существа высшего порядка, что ли?

— Я этого не

говорил. Но… смотри, что получается. То, что они, все трое, что-то необычное, — знают все. Все без исключения. Начиная от Аарн, заканчивая Эрсай. И я бы очень хотел попросить тебя впредь быть с ними несколько более осторожным. Вообще, если серьезно, они уже не нужны Официальной службе.

— Даже так? По-моему, несмотря на ряд недостатков, они более чем неплохие специалисты.

— Специалисты — да, но… они заигрались, ты не находишь? Я не веду речь об увольнении, но я был бы только «за», если бы они… как бы так сказать… были максимально далеко от активных центров структуры. Или…

Молчание. Тяжелый вздох.

— Или чтобы их вообще не стало?

— Огден, что ты себе позволяешь?!

— Я себе позволяю говорить вслух то, что у тебя, Гарай, произнести — кишка тонка. Ты подумал, я сказал. Можешь не начинать, я не предлагаю таких радикальных мер. Но если они пойдут туда, куда рвутся пойти, все может решиться само по себе.

— Знаешь что, Огден… Если бы я мог, я бы тебя уволил. К сожалению, не могу. Ты…

— Что — я?

— Ты слишком жесток. Это подло.

— Это не подло, — смешок. — Это закономерно. Можешь не волноваться, Гарай. Сейчас они ушли, так сказать, на вольный выпас. На Терру-ноль.

— На что ушли, я не понял?

— Когда животное пасется без пастуха, это называется вольный выпас. Пастуха у них там толком нет, так что некому обезопасить их от неприятностей.

— Слишком рискованно.

— Для кого?

— А вот это действительно хороший вопрос…

— Эй, с тобой все в порядке?

Боевик стоял посреди комнаты и растерянно улыбался. Приглушенный свет рисовал его высокую фигуру на фоне черного, залитого дождем окна: глубокие темные тени, неожиданный отблеск на смуглой коже, длинный светлый шрам на загорелом предплечье. И поза — этакая спокойно-расслабленная готовность к броску. Ну и реакции! Змеи отдыхают…

Нужно собраться с силами и ответить.

А не получается.

Внутри — свернутая в тугой узел колючая проволока, и непонятно из-за чего. То ли из-за того, что он ударил, то ли из-за чего-то другого — настолько мерзкого и постыдного, что даже думать про это не хочется.

— Ну, ты и псих, — в голосе боевика послышалось неподдельное уважение. — С тобой все нормально? Вызвать кого-нибудь? Да не молчи ты, отвечай, давай!..

— Нет, — с трудом выговорил Ит. — Не надо никого вызывать.

— Может, хоть встанешь? — Боевик сделал шаг вперед, и Ит против воли еще сильнее вжался спиной в стену. — Помочь?

— Нет. Сейчас…

Для того чтобы встать, надо, как минимум, сначала разогнуться. Попробовать. Не получается. Больно. Хотя если вот так, как

сейчас, еще терпимо. Колени к подбородку, намертво сцепленные замком руки… хочется еще сильнее сжаться в комок, чтобы каким-то внутренним усилием тела раздавить, расплющить это средоточие боли, притаившееся в глубине, но не получается, не хватает сил… тогда — хотя бы спрятать пылающее от стыда и унижения лицо, и закрыть глаза, чтобы не видеть, просто не видеть — и этой фигуры, и окна, и осеннего дождя, и света…

Ит судорожно вздохнул, всхлипнул — хотелось тихо, но не вышло. Боевик, конечно, заметил. Присел на корточки рядом, участливо заглянул в глаза. На лице — все та же растерянная улыбка непонимания.

— Чего с тобой такое? Эй, псих?..

Только бы он не дотрагивался. Только бы он… Только бы…

— Мне надо выйти, — относительно приемлемая фраза. Одна маленькая деталь — чтобы выйти, надо встать. Всего-то.

— Ну, выйди. Вставай давай. Помочь?

— Не надо.

— Слушай, я тебе что-то все-таки отбил. — Улыбка становится чуть виноватой, но именно что чуть. Не чувствует он за собой особой вины. — Сейчас медиков вызову.

— Не надо!

Ну-ка, кто у нас сильнее — воля или тело? Собраться. И — рывком. Все эти плавно-медленно-тихонько — к черту. Рывком — на ноги. В глазах темнеет, но буквально в трех метрах впереди выход из комнаты… как хорошо, что эти домики такие маленькие, и нет бесконечных коридоров, переходов, и прочего, лишнего, ненужного… Несколько шагов, и дверь послушно открывается, выпуская туда, куда хотелось — под ледяной осенний дождь, и со всего маху на колени, и холодная вода по обнаженной спине, и терпкий запах умирающих листьев и травы, и спасительный холод, и мокрые, скользкие камни, и непроницаемая мгла.

Бесконечный дождь, ночь; одно-единственное желание, которое вполне можно осуществить — оказаться максимально далеко отсюда, а для этого нужно встать на ноги, и пойти прочь, ведь там, в конце пустой улицы — тропинка по склону, вниз, с горы, потом выход в степь, потом был перелесок, потом река… дойти, и… больше всего хочется… если кто-то другой не пристрелит, то я сам…

— О-па… Так, гермо, хватит. А ну, давай обратно, — голос решительный, и рука на плече, и ничего, совсем ничего нельзя с этим сделать. Они же сильные. Настолько сам привык быть сильным, что забыл, насколько они сильнее. Я с ним не справлюсь. Уже один раз попробовал — получил. Сполна. А ведь он бил не всерьез, так, слегка приложил, даже не для острастки, просто рефлекторно, защищаясь. — Давай, говорю. Мне и без этого неприятностей хватает. Да не трону я тебя, на кой мне это?!

— Он же сказал…

— Ты совсем тупой, что ли? Тебе чего надо — тесты сдать или под дождем красиво поваляться? На Терре-ноль был? Поговорку знаешь?

— Какую?..

— Тебе чего — шашечки или ехать? — ехидно поинтересовался боевик.

— Но я не могу — вот так!

Все. Довольно! Молчать дальше — это еще раз нарваться. На эту улыбку, на протянутую руку, на…

На запах.

Пряный, сладкий, очень необычный — чем-то похоже на запах сухой листвы, меда (знакомая нота, но это лучше не трогать), вереска, солнца. Летняя степь на закате пахнет немного похоже…