Звездный разрушитель. В погоне за вечным двигателем
Шрифт:
— Ты обещал отпустить!
— Увести его!!!! — в бешенстве заорал пиратский барон, опрокидывая стол.
Чуть запоздало к Алексу придвинулись охранники головорезы. Схватив капитана за запястья, они подняли его, и повели к выходу.
Блейдрен напряг руки и сжал кулаки. Может, стоит попытаться вырваться? Нет! Шансов ноль. И дело не только в охранниках-качках и грязных наемниках-шпионах стоящих у стены. Риоваль наверняка держал в рукаве еще несколько козырных тузов в виде автоматического оружия или блокирующих полей. Что не говори, а эта комната — его цитадель. Вряд ли он скупился
Решив сохранить остатки сил в ожидании удобного случая, Алекс позволил вывести себя в коридор. К неудовольствию капитана там его ждали еще несколько обвешенных оружием головорезов. Надежды на успешный побег растаяли как дым.
Пленника определили в тюремный карцер.
Маленькое помещение (три на два) было снабжено выдвижной койкой, парашей и небольшим светильником над дверью. Иллюминатор и вентиляция отсутствовали.
«Морилка для бабочек» — подумалось капитану.
Держащий Блейдрена на мушке конвоир уже собирался закрыть дверь, когда Алекс спросил его:
— Эй, служивый, не хочешь заработать? Могу сообщить тебе место своего тайника, недалеко отсюда, в обмен на небольшую услугу.
Конвоир остановился, недоверчиво покосившись на заключенного.
— Чего еще?! — нагло спросил он, но покидать камеру теперь не спешил.
Алекс изобразил на лице смирение и заговорил:
— На себя мне плевать. Пожил уже. Но девушка…. В общем, если сможешь упросить кого надо, подкупить или как-то по другому добиться чтобы ей сохранили жизнь, я дам тебе координаты одного неплохого тайничка. В обиде не останешься. Поверь мне!
Конвоир тупо почесал свою репу, а затем по лошадиному захохотал.
— Сохранить жизнь? — сквозь хохот спросил он. — Нет! Ты сегодня так разозлил боса, что пожалуй она будет жить лишь до того момента пока на ее теле останется мясо. Ее будут свежевать. Долго! Уж что-что, а повадки барона я знаю. Так что крепись, скоро и твоя очередь настанет.
Перестав дико ржать, конвоир покопался в своих карманах. Извлек на свет божий потрепанный старый комм. Кинул его Алексу.
— Держи. Видео на нем не работает. Только звук. Да и гиперчастоты не ловит, а потому настроен лишь на внутрикорабельный сигнал. Но тебе хватит. Наслаждайся! Следующие несколько часов он будет передавать обо всем происходящем в хирургическом кабинете. Впрочем, навряд ли ты услышишь что-либо кроме криков своей «шмары». Но… зато будешь точно знать, когда она умерла!
Вновь заржав, конвоир захлопнул металлическую дверь карцера. Шаги удалились. Алекс остался наедине со своей злобой, поломанным коммом и отчаянием.
Вдруг из встроенного динамика комма раздался знакомый голос барона Риоваля:
— Можно начинать!
На заднем плане послышалось встревоженное бормотание Лиллы:
— Нет! Не надо, — молила она.
Риоваль грубо рассмеялся.
— Ты теперь подопытная крыса, — рявкнул он. — Я лично буду наблюдать за твоей агонией. Жаль, что твоего дружка здесь нет!
Алекс, расширив глаза от ужаса, вслушивался в голоса. Неужели и вправду этот кусок металлолома настроен на прием сигнала с датчиков хирургии (пыточной)?
Первым желанием, почти рефлексом, было попытаться выключить адский
Но рука не поднялась обрубить последнюю ниточку, связывающую его с девушкой.
Кошмар! Капитан боялся услышать то, что сейчас произойдет, но и оставаться в неведении не мог.
Зарычав от неразрешимой дилеммы, Алекс швырнул комм на койку камеры. В это же момент из динамика послышался первый, полный боли крик. За ним последовал второй, а после голос Риоваля:
— Док не так быстро. Она теряет слишком много крови, — барон будто говорил об обыденных вещах. Его тембр оставался спокойно-возвышенным. — Вот так-то лучше. Зажмите ей артерию, пусть хотя бы половина мозга снабжается кровью. А это что? Печень? Странно образование. Не думал, что она так выглядит…
Раздались булькающие звуки, дополняемые хрипом. Девушка уже не могла кричать. Алекс в ужасе представил себе картину препарированной девушки.
От невыносимого хрипа и собственного хлюпающего сопения Блейдрен безнадежно зажал уши. Но и сквозь этот призрачный барьер он ощущал падение своей души в глубины Чистилища.
Тем временем барон, насытившись созерцанием внутренностей, приказал:
— Вколите ей противошоковое средство. Не хватало только, чтобы она потеряла сознание. Пора переходить к самому интересному.
«Самое интересное» оказалось банальной пыткой. Неизвестно, что с Лиллой делал хирург-садист, но та снова закричала от боли. Звук этот уже не походил на голос человека, скорее это было скуление зверя.
Алекс слушал все это. Он не мог не слушать.
В порыве ярости капитан бросился к массивной двери карцера. Заколотил по ней ногами, кулаками, даже головой, в кровь рассекая кожу на костяшках и лбу. Эффекта это не принесло. Ему никто не ответил, не открыл, оставляя его наедине со своими терзаниями. И Алекс бесился дальше, в глубине души осознавая свою вину в случившемся и проклиная себя за то, что не смог все исправить. А теперь уже поздно! Поздно!! Поздно!!!
Забившись в дальний угол мрачной темницы, капитан с горьким безумством осознавал, что на его «счету» появилась еще одна жертва. И какая жертва! Человек, впервые ставший ему близким за последние годы. Они ведь во многом похожи. У них могли зародиться более близкие отношения, они уже почти созрели для этого…
Внезапно крики из комма прекратились. Наступила горькая пауза. Разочарованный голос Риоваля спросил:
— Уже все?
Хирург елейно ответил:
— Жизненные силы не вечны. Ее ресурс подошел к концу. Что сделать с трупом, милорд?
Трупом!!! Алекс аж взвыл от осознания случившейся потери. Трупа! Трупа-а-а-а-а-а!
Последнее слово раздавленный капитан прокричал вслух. А затем вдруг замолк, уставившись на проклятый комм.
Поднявшись с шершавого, грязного пола Блейдрен поднял с кровати полуиспорченный передатчик. Сжал его в руке. Прочная металлическая машинка треснула и смялась в гармошку, словно жестяная банка. Запчасти и куски микросхем посыпались на пол.
Алекс разжал кулак и уставился взглядом в дверь. Внутри росла ярость затмевающая разум. Она расширялась, становилась больше, заполоняя все уголки его личности.