Звездный шлюз

Проскурин Вадим Геннадьевич

Он недоуменно повертел головой туда-сюда и увидел Андрея Сигова, в облике которого я находился в этой реальности. Я широко улыбнулся и сказал:

— Здравствуй, Дима! Как себя чувствуешь? Переход прошел успешно?

Драконтрест не сразу сообразил, о чем я говорю.

— Какой переход? — переспросил он и я понял, что он сразу все вспомнил.

Жуткий и страшный конец человечества, который на самом деле совсем не конец, а переход на следующий уровень, причем не только отдельных представителей человечества, но и всей цивилизации в целом. Несмотря на то, что цивилизация как таковая перестала существовать. Ничего, еврейская нация существовала без своего государства долго и относительно счастливо.

— Вспомнил? — спросил я.

Драконтрест неуверенно

кивнул.

— Спрашивай, — сказал я.

— Что спрашивать?

— По порядку.

И тогда Драконтрест задал первый вопрос.

— Это действительно следующий уровень? — спросил он.

20

Драконтрест привыкал к новому уровню заметно дольше, чем я. Хаф не врал, я действительно обладаю необычной для гуманоида душевной пластичностью. Обычно люди осваиваются в новой реальности гораздо дольше.

В середине сентября Драконтрест решил, что его переход окончательно завершен. Я ощутил исходящий от него запрос на соединение и это было совсем не похоже на псевдотелефонный разговор по Сети. Когда я ответил на запрос, наши души слились почти воедино, почти как на Броуне. Я сразу вспомнил, как давным-давно, когда Андрей и Даша еще были людьми, их души однажды слились примерно таким же образом. Чтобы это слияние стало возможным на предыдущем уровне, нужно множество сопутствующих обстоятельств вроде взаимной любви, но на этом уровне не нужно уже ничего, кроме желания обеих сторон.

Наш разговор трудно назвать разговором. Мы больше не нуждаемся в виртуальной среде, как и в словесном кодировании информации, мы обмениваемся не словами, а мыслями, причем мысль передается собеседнику еще до того, как успевает окончательно сформироваться в сознании отправителя. К тому же, мы с Драконтрестом не совсем разные, память Андрея и Даши есть и у меня, и у него. Наша беседа была больше похожа на разговор с самим собой, чем на разговор с другим человеком.

Мы обсуждали тот самый вопрос, который в свое время вызвал разделения Андрея и Даши на мы-один и мы-два. Что важнее — личность или общество? Каков главный итог контакта человечества с Сетью — распад цивилизации или выход нескольких тысяч людей на следующий уровень? Пока что переход завершили только мы с Драконтрестом, но скоро нас здесь будут тысячи.

Все то, что Сеть принесла на Землю — это хорошо или плохо? С одной стороны, приятно сознавать, что твоя интеллектуальная мощь неимоверно возросла, что ты не просто ведешь существование в одном из миллиардов населенных миров, но напрямую участвуешь в управлении вселенной. Но, с другой стороны, миллионы убитых и раненых — не слишком ли высокая цена за счастье нескольких индивидуумов? Да, почти все пострадавшие представляют собой балласт, но все же, все же… Как надлежит относиться к балласту — с презрением или с заботой? Сеть никогда не ответит на этот вопрос, потому что вопрос этот относится не к законам природы, а к законам этики, а законы этики у каждой расы свои, причем у большинства рас они настолько расплывчаты, что даже слово «закон» не слишком подходит к этому понятию.

Каким путем пойдет дальше Земля? Можно изолировать ее астральным барьером, отключить в пределах Земли физические перемещения из тела в тело, понастроить всюду нанозаводов, создать всеобщее изобилие и в результате получить идеально благоустроенную и абсолютно счастливую планету. Хаф в свое время повел Сорэ именно этим путем.

Можно, наоборот, поддерживать и всячески стимулировать расселение людей по Сети. Бывшие земляне станут носителями духовной заразы, увлекающей разумы на следующий уровень. Люди распространят ее по всему сектору и в течение ближайшего столетия коллективный сверхразум Сети пополнится несколькими миллионами новых фрагментов. А еще через тысячу лет будущие ученые Нисле, вторично выбравшейся из первобытной эпохи, будут ломать головы над загадкой: почему на одной планете одновременно сформировалось одиннадцать принципиально различных форм разумной жизни.

Все зависит от того, с какой стороны смотреть на вещи. Если смотреть снизу,

с позиций разума низшего уровня, Сеть несет гибель. А если смотреть сверху, то, может быть, смысл жизни любой цивилизации и состоит в том, чтобы предоставить Сети несколько элементарных разумов?

Какой-то философ сказал, что каждый вопрос содержит в себе большую часть ответа. Ответ на любой вопрос во многом определяется тем, какими словами вопрос сформулирован. Но если тебе не нужны слова, если ты способен воспринимать отвлеченные понятия, не пряча их под словесной шелухой, тогда задать прямой и однозначный вопрос практически невозможно. Гегель был прав, когда формулировал закон единства и борьбы противоположностей. На каждый вопрос существует два противоположных ответа, каждый из которых является правильным в своей системе понятий. Но если твоя система понятий охватывает все бытие одновременно, любая истина становится ложью.

Общеизвестно, что абсолютной истины не существует, но что делать, если нет и относительной истины? Если каждое утверждение является одновременно истинным и ложным, каждое действие — правильным и неправильным, а все хорошее — одновременно и плохим? О всезнании хорошо рассуждать тогда, когда ты думаешь, что лично тебе оно не грозит никогда. Но если твой разум охватывает все вопросы бытия со всех возможных сторон, то границы между противоположными понятиями стираются окончательно. Воспринимая мир во всей полноте, ты понимаешь, что в нем нет добра и зла, а есть только путь, ведущий неведомо куда и бессмысленно даже пытаться понять, куда он ведет, потому что если непознаваем каждый отдельно взятый разум, то как может быть познаваема вся вселенная в целом?

И тогда ты понимаешь, что Вудсток не является единственным примером кибернетического автомата, слишком сложного, чтобы иметь однозначную целевую функцию. Сеть неизмеримо сложнее, чем Вудсток, она, правда, имеет кластерную структуру и если посмотреть с соответствующей точки зрения…

Жаль, что большую часть этих рассуждений никак нельзя передать словами человеческого языка. «Дао, выраженное словами, не есть дао», говорили древнекитайские философы. Они не понимали, что это верно не только для дао. И тем более они не понимали, каково это, когда ты знаешь, что между любым действием и любым другим действием нет принципиальной разницы, как нет разницы между действием и бездействием, но надо же что-то делать, в самом-то деле…

21

Двадцать седьмого сентября планета Земля выпала из Сети. Некоторые инопланетные путешественники вернулись обратно в свои тела, другие остались на Земле, лишившись надежды вернуться домой. Они не знали, что надежда остается всегда, просто Сеть решила, что им будет полезно немного помучиться отчаянием.

На Земле стали появляться пророки, только теперь они приносят в мир не отвлеченные философские идеи, а вполне конкретные практические знания. Некоторые пророки полагают, что научились творить волшебство, большинство же пребывает в уверенности, что Бог с большой буквы явил очередное чудо. На самом деле правы и те, и другие — высокая технология все равно остается технологией, но очень высокая технология воспринимается примитивным сознанием как магия. А что касается бога — чем Сеть не Бог? Почти вездесущий, почти всемогущий, почти всеведущий… Сеть, правда, не сотворяла мир, ну и что? Чтобы быть богом, вовсе не обязательно сотворять мир, можно взять в управление и готовый мир, сотворенный кем-то другим.

Высшие иерархи католической церкви всерьез обсуждают вопрос, можно ли считать, что одиннадцатого июля состоялся конец света. Самое смешное, что пророчества сходятся, даже финальное пророчество про долину Армагеддон исполнилось в апреле. Христос, правда, не являлся на Землю, но кто знает, может, его просто пока не заметили?

А ведь они правы — конец света действительно состоялся. Грязная и вонючая гусеница превратилась в бабочку, оставившую после себя яйцо. Пока непонятно, что вылупится из этого яйца, но одно можно сказать точно — это будет совсем другой мир.