Звёздный Спас

Слипенчук Виктор

– Теперь, господин полковник, прошу-с на секунду, даже на миллионную долю секунды попытайтесь войти со мною в прямую телепатическую связь, используя информационное поле Земли.

Видя полнейшее недоумение начальника СОИС, буквально граничащее с растерянностью, Бэмсик спокойным ровным голосом пояснил:

– Попытайтесь мысленно проникнуть в мой мозг. Например, всей силой своей фантазии вообразите, что в моей голове спрятана волшебная коробочка, своеобразный чип-с, наполненный нужной вам информацией, коснувшись которого обычным взглядом вы сейчас же и овладеете-с нужными сведениями.

Агапий Агафонович хотел отказаться,

сказать, что у него ничего не получится. Уже и воздуху набрал в лёгкие, чтобы сформулировать отказ, но вместо этого сам подошёл к смотрителю, который опять превратился в человека с серебряными позументами и, пожимая его руку, поблагодарил за ценную информацию. Когда он, полковник, достаточно полно осмыслит её, тогда они с психотерапевтом опять встретятся. Сейчас же он просит информатора предоставить в его распоряжение картотеку обличий монстров, в тела которых он входил или которые соблазняли его войти.

Просьба предоставить картотеку не удивила Бэмсика, он только чуть-чуть вскинул брови.

– Господин полковник, картотека вам известна ровно настолько, насколько известна мне.

Агапий Агафонович как бы в забывчивости тряхнул головой и тут же извинился:

– Простите-с, запамятовал.

Смотритель клуба «Сталкер» исключительно корректно, в рамках уставных правил, испросил разрешения покинуть кабинет, чтобы идти на работу. И полковник не посмел задерживать, мысленно констатируя, что первая плановая встреча с одним из информаторов, кажется, прошла на славу. Ещё парочку таких плановых встреч, и вполне конкретно придётся ждать Конца света в гробу-с.

Глава 31

Только что закрылась дверь за Бэмсиком, как раздался мелодичный звон «Часового» – старинных часов, стоящих в углу. Агапий Агафонович взглянул на свои «Командирские». Взглянул непроизвольно, по инерции – время его не интересовало. На часах было девять часов пятьдесят девять минут сорок пять секунд. Проще – без пятнадцати секунд десять.

Странно, очень странно, подумал Агапий Агафонович и заново словно припаялся взглядом к часам, невероятно, но на его часах ещё не истекли пятнадцать секунд. На его часах ещё нет десяти! Однако он хорошо помнит, что Бэмсик позвонил в кабинет, когда ударил бой курантов старинных часов и на его «Командирских» было ровно десять часов пятнадцать секунд.

Полковник подбежал к компьютеру: так точно – десять ноль-ноль. Тогда, сверяя время, он отметил, что его часы на пятнадцать секунд спешат. Так и есть, всё совпадает, разница во времени на пятнадцать секунд.

Агапий Агафонович невольно замер, прислушиваясь, не раздастся ли звонок в кабинете и мягкое пощёлкивание открывающихся дверных замков, но вместо этого услышал голос Бэмсика.

– Полковник, вы опять правы, отсюда и чувство дежавю, но будущее многовариантно. А стало быть, и входов, и выходов у будущего вполне достаточно, чтобы, даже повторяясь, всё же не повторяться полностью. В нём всегда-с присутствует элемент неповторимости. Как сказал великий Гераклит из Эфеса, поклонявшийся единому знанию всего , «в одну и ту же реку ты не вступишь дважды».

– Послушайте, где вы находитесь? Я не вижу вас! – немножко «не в себе», вскричал полковник и осёкся. – Впрочем, догадываюсь, вы разговариваете со мной мыслями, используете возможности телепатии.

Однако в каком-то конкретном пространстве вы сейчас находитесь, может быть, как человек-невидимка – в моём кабинете?

Агапий Агафонович, шаря глазами по всем углам, тем не менее не спускал их с компьютера. Ему казалось, что часы, выставленные на рабочем столе, собьются с точного времени, если он не будет на них смотреть. Да, он понимал, что это чувство кажущееся, что оно всего лишь обманчивый плод разыгравшегося воображения, но ничего не мог поделать.

Уйду, уйду, без всякой пенсии уйду, пусть ищут замену, мысленно возмущаясь, твердил Агапий Агафонович, не совсем сознавая причину возмущения и оттого всё более и более распаляясь.

– Успокойтесь, полковник, я нахожусь, скажем так, во вневременной полости пространства, из которой, образно говоря, много и входов, и выходов, но мне открыты только два: либо обратно в ваш кабинет, либо в клуб «Сталкер». Что посоветуете?

– Возвращайтесь сюда, немедленно! – приказал начальник СОИС.

– И о чём будем беседовать, – не скрывая иронии, спросил Бэмсик.

Агапий Агафонович вынужден был признать, что беседовать им не о чём.

– Полковник, не занимайтесь насилием. Насилие порождает насилие. Лучше займитесь осмысливанием информации, которую получили от меня.

Трудно сказать, что стало виною неадекватных действий полковника. То ли непонимание происходящего. То ли пугающая беззащитность в кабинете, который прежде считал не досягаемым ни для каких экстрасенсов. А может, просто человеческая слабость от внезапной утраты своей личной власти, но всё это вдруг смешалось, переплелось и отозвалось в нём такой бурей неконтролируемых эмоций, что впору было усомниться – полковник ли это?

В чрезвычайно крайнем возбуждении, не сознавая себя, кинулся он к пустым стульям, на которых, согласно повторившемуся времени, должна была находиться колоссальных размеров улитка с выползшим из раковины клювообразным существом. И в затмении разума запрыгнул на них, как бы на некий спортивный снаряд, напоминающий коня. К его изумлению, «конь» оказался живым – отбросил его с такой силой, что он, инстинктивно цепляясь за него, всё-таки упал навзничь. Упал и потерял сознание. Правда, в последний момент увидел через плечо психотерапевта Бэмсика рассеивающиеся струйки серебристой дымки, зал с зелёными абажурами и услышал отвратительный запах невыветривающегося нафталина.

Сколько полковник пролежал без сознания, он не знал. Голова была тяжёлой, как бы чугунной – не отрывалась от пола. Он поднёс часы к глазам и едва не вскрикнул – десять часов пятнадцать секунд. Замер. (Подумалось, что часы остановились, когда упал на пол.) Ничего подобного, секундная стрелка сдвинулась и, как ни в чём не бывало, попрыгала дальше. Полковник как-то враз позабыл про боль, вскочил на ноги, а когда вспомнил, то уже никакой боли не чувствовал.

Наверное, зал с зелёными абажурами, который на мгновение он увидел поверх плеча Бэмсика, как и падение навзничь, – это только игра его разбушевавшегося воображения. На самом деле ничего подобного не происходило. Какое-то своеобразное самовнушение или безумие, подумал полковник и неожиданно увидел возле ножки одного из стульев какую-то поблёскивающую полоску. Он поднял её. И, прежде чем догадался, что это позумент с обшлага Бэмсика, в памяти возник спокойный ровный голос.