Звездный волк
Шрифт:
Он зашагал по улицам города, теперь уже свободно, не таясь. Встречные мужчины и женщины удивленно смотрели на него. Он кланялся тем, кого знал. Они приветствовали его, не скрывая изумления.
Когда-то в давние годы он ходил по этим залитым светом улицам, смешиваясь с толпой высоких варновцев. Тогда он хорошо понимал, что вел себя задиристым петушком просто оттого, что был чуть ниже ростом и в целом чуть слабее, чем эти высокие золотистые люди.
Он шел, сам не зная куда. Оказавшись на более тихих улочках и начав их узнавать, Чейн понял, что
Тихая улочка с низкими домиками. Он собирался повернуться и уйти, по что-то его удержало. Теперь он уже шагал не спеша, и улочка привела его к небольшому старому дому с водосточными трубами, на горловинах которых торчали резные злые маски. Рядом с домом был пустырь, на котором лежало вразброс несколько камней.
Вдали сверкнула молния, затмив свет серебристой и розовой лун. Чейн прошел на пустырь и посмотрел вокруг.
В небольшом старом домике жили его отец и мать, и на этом пустыре стояла уже давно развалившаяся часовня, в которой преподобный Томас Чейн читая свои проповеди.
«Как и Дайльюлло, — подумал Чейн. — Видимо, каждый имеет пустырь в своем прошлом, утрату чего-то или кого-то».
Он прошел в конец заросшего травой пустыря. За бывшей часовенкой, где отец и мать так отважно стремились привить веру варновцам находились их могилы.
Сверкнувшая далеко за морем лиловая молния высветила два небольших надгробных камня. Они были чистыми, заботливо ухоженными, и на одном из них Чейн даже смог прочесть надпись, поскольку она была сделана на железном колчедане — самом твердом варновском минерале.
"Преподобный Томас Чейн.
Земля, Карнарвон…"
Чейну вспомнился старик в холодном, ветреном Карнарвоне, который говорил ему: «Преподобный Томас был прекрасным человеком, страстным проповедником. Не сомневаюсь, что он обратил в нашу веру многих людей в том далеком мире прежде, чем господь взял его к себе».
Нет, не обратил. Преподобный Томас не обратил в свою веру ни одного варновца. Но по крайней мере приобрел одного друга. Чейн нисколько не сомневался, что за могилами ухаживал Беркт. Он вспомнил похороны отца, вспомнил как Беркт взял его, мальчугана, сдерживавшего свои слезы, и привел к дверям школы, где молодые варновцы постигали свое искусство, и сказал ему: «Иди туда и определи, сможешь ты стать варновцем или нет. Это, конечно, не то, что хотелось твоему отцу, но ничего другого на Варне для тебя нет».
Да, нет смысла думать обо всем этом теперь. Но ведь даже Звездные Волки скорбят по погибшим.
Чейн услышал шелест и обернулся. Рядом с ним стояла высокая, темная фигура человека.
Снова вспыхнула вдали молния, и он узнал: это был Харкай, старший из братьев Ссандера.
XIV
— Я предполагал, что ты придешь сюда, — сказал Харкан.
Он был намного старше Чейна, являлся одним из правителей Звездных Волков, не столь великим как Беркт, но все же знаменитым
Харкан возвышался над Чейном, и из тени Чейн мог видеть лилово-синий шрам на его лбу, где уже больше никогда снова не вырастет варновский пушок. Под шрамом в темноте, казалось, сверкали раскосые глаза Харкана, смотревшие на Чейна.
— Я рад, что ты возвратился на Варну, — сказал он. — Очень рад.
Чейн улыбнулся:
— Я так и думал.
— Я предупредил всех ранроев, чтобы они не вызывали тебя на бой, — сказал Харкан. — Это удовольствие я оставляю себе.
Чейн ничего не сказал в ответ. Спустя некоторое время Харкан добавил:
— Тогда завтра? Место ты знаешь… оно все то же самое.
Да, Чейн знал то место — скалистое узкое ущелье, где можно беспристрастно решать междоусобные споры, не подвергая опасности других людей. Харкан придет туда со своим оружием и, если ему не удастся убить Чейна в честном бою, тогда наступит очередь Тхура, другого брата Ссандера, повторить схватку. И если Чейн убьет Тхура, тогда другие члены клана Ранроя один за другим могут бросать ему вызов. Это многочисленный клан, в то время как у Чейна совершенно никого нет; его единственные на Варне родные люди лежали под двумя могильными плитами из железного колчедана.
— Я запросил у Совета право, — сказал Чейн.
Харкан дернулся головой от изумления:
— У Совета право? На каком основании?
— Я прибыл на Варну с тем, чтобы сообщить кое-что Совету.
Харкан умолк, его крупное, гибкое, как у кошки, тело сгорбилось, когда он посмотрел на Чейна. Чейн мог понять его расстройство.
Ни к каким схваткам нельзя принуждать человека, затребовавшего от Совета свое право быть выслушанным, до тех пор пока это слушание не состоится. Это был нерушимый закон, помешать враждующим сторонам бросать вызов и убивать друг друга до тех пор, пока Совет не разберется и их деле.
— Это трюк, — заявил Харкан. — Но он не спасет тебя, Чейн. Ты убил Ссандера… Чей и резко перебил:
— Ссандер пытался убить меня. И он чуть не преуспел в этом. Я схватился за свое оружие только тогда, когда он пустил в ход свое против меня.
— Убийство, самозащита." для нас, ранроев, это не имеет никакого различия!
— Я никогда и не думал, что имеет, — сказал Чейн. — Но я хочу внести полную ясность.
Харкан процедил сквозь зубы:
— Ясность очень скоро закончится для тебя, Чейн.
Он повернулся и ушел. Чуть погодя покинул это место и Ч ей и, только в другом направлении.
Он двинулся на запад, туда, где море ближе всего подступает к Краку. На крутом утесе прямо над водой возвышался великолепный замок величественно выглядевший при свете лун. Подойдя к нему ближе, Чейн услышал чудовищный грохот огромных волн, ударявших в основание утеса.
С вытесанной из камня скамьи под деревом поднялась женщина и вышла на лунный свет.
Чейн улыбнулся.
— Ты так была уверена, что я приду, и поэтому ждала меня. Да, Граал?