Звёздный зоопарк

Климов Александр Всеволодович

Мы промолчали, и Кышмарский, гневно махнув рукой, направился к электромобилю.

– Ну что, попробовал?
– спросил я красного, как помидор, Олафа.- Пока тебя не было, лишний перевертыш взял да и растаял у меня на глазах. Так что доказательств нет.

Олаф пнул груду комбинезонов в углу комнаты и выпалил:

– И все равно, этого нельзя просто так оставить! В зоопарке

происходят странные вещи, и стоит попробовать в них разобраться. К примеру, почему мы считаем, что лишние особи появляются только в наших вольерах? Может быть, подобное происходило

и в других?

– И никто ничего не заметил?
– с сарказмом спросил я.

– А что? Ты и сам обнаружил прибавление чисто случайно.

– Ну хорошо,- согласился я.- Тогда как ты собираешься доказать, что мы были свидетелями реальных событий, а не какого-нибудь миража или галлюцинации?

– А вот посмотри: фантом появляется у тебя, и сразу же погибает Машка. Потом он перемещается в мой отсек - и перевертыш отклеивается от свода. Тут есть какая-то связь, с животными что-то происходит. Давай посмотрим журнал регистрации происшествий.

Часа два мы просидели над сводками отдела регистрации и наконец получили странную картину периодичности разного рода происшествий. Животные бросались на силовые барьеры, тонули в бассейнах, отказывались принимать пищу, погибали от истощения или по неизвестным причинам. Первым погиб плантоид, про которого с таким пылом рассказывал Аполлинарий Кышмарский. Произошло это две недели назад, и с тех пор погибли еще несколько животных. Мы с удивлением обнаружили, что смерть-призрак как бы путешествует из отсека в отсек.

– Ну что ты теперь скажешь?
– спросил Олаф, и вдруг его осенила идея.Предположим, что фантом появлялся во всех отсеках, где произошли несчастья с животными. Он, по-видимому, умеет как-то воздействовать на обитателей вольер.

– Но ведь тогда,- сообразил я,- кое-какие данные можно получить у патологоанатомов! Животные из других отделений, конечно, уже препарированы, но нашими-то наверняка пока еще не занимались.

Олаф повернулся к телефону и заскрипел наборным диском.

– Славик, к тебе только что привезли животных из наших двух отсеков. Нам просто необходимо узнать, что с ними случилось.

– - Ну вы и шутники!
– ответила трубка.- Что с ними случилось! Сами будто не знаете: у каракатицы электрический удар, а у твоего перевертыша в черепе дыра с палец!

– Я не об этом. Нужен полный отчет о состоянии органов животных. Сделай по дружбе. Залезь в каждую клеточку, но найди. Какие-то аномалии у них должны быть!

Под вечер раздался звонок, и удивленный голос Славы Сорокина сообщил:

– Вы оказались правы, ребята. Психодиагностики установили, что с каналов памяти мозга животных снята вся информация вплоть до рефлексов.

Олаф положил трубку и спросил:

– Теперь тебе понятно?

– Еще бы!
– ответил я.- Фантом снимает накопленную информацию с мозга животных, и в результате те превращаются во взрослых новорожденных. Именно поэтому Машка натолкнулась на провода - она просто не знала, к чему это приведет, именно поэтому перевертыш отклеился от свода - он понятия не имел, как за него держаться, и именно поэтому плантоид смотрителя Мелини отказался принимать пищу - он действительно не представлял, как ее пережевывать. Когда мозг пуст, животное обречено: так или иначе оно погибнет.

– Но главное не в этом,- сказал Олаф.- Необходимо понять, зачем у животных снимается информация и что собой представляет фантом.

– Хорошо!
– я рассуждал вслух.- Допустим, снятие информации - цель появления фантома. Но что же может извлечь он из

памяти животного?

– Между прочим, из памяти животного можно извлечь не так уж мало,задумчиво отметил Олаф.- Каждый врожденный рефлекс содержит информацию о неизменности среды обитания организма, а приобретенный - о ее эволюции. Даже анатомические признаки могут рассказать о составе атмосферы, строении поверхности планеты, температуре и ее перепадах, гравитации, звездной активности и так далее. Память же, или, вернее, ее запас, полученный при жизни, поведает об условиях обитания, повадках друзей

и врагов.

– Значит, если сложить все данные анатомии, физиологии и памяти животного, а потом провести подробный анализ, то можно составить довольно полное представление о планете, откуда это животное было доставлено?
– спросил я, пораженный промелькнувшей вдруг догадкой.

– Да, это будет примерно соответствовать предварительной

разведке планетной системы.

Мы замолчали, пытаясь восстановить порядок в мыслях. Наконец я не выдержал и спросил:

– Послушай, если это действительно "гости оттуда" и таким образом они получают первичную информацию о неизвестных им планетах, то почему же они не вступили с нами в контакт и просто не попросили аналогичные сведения?

– Ас чего ты взял, что это представители внеземного разума?
– спросил Олаф.- Мы, между прочим, прежде чем лететь на какую-нибудь новую планету, посылаем туда автоматического разведчика, обладающего довольно скромной и чрезвычайно

жесткой программой.

– Ты хочешь сказать, что фантом - кибер?
– Я покачал головой.

– Если мы не занимаемся пустым фантазированием, то логичнее всего предположить, что фантом именно кибер. Представь себе: он передвигается по ранее заданному маршруту и вдруг натыкается на зоопарк! Это же море информации, и кибер тут же включается в работу. Он по порядку переходит из отсека в отсек, записывает информацию о среде обитания животных с разных планет.

– Но зачем этот маскарад?
– спросил я.- Зачем лишние каракатицы и перевертыши?

– Для маскировки. Легче всего подобраться к животному, не вызывая у него подозрения, приняв его облик.

– Это что же получается?
– спросил я растерянно.- Кибер маскировался не от нас, а от обитателей вольер?..

– Конечно! Он ведь не мог знать, что мы разумные существа, не сняв информацию с нашего мозга. Для него мы ничем не отличаемся от остального населения зоопарка. Кстати, вполне может случиться, что до нас, как до объектов изучения, просто не дошла очередь.