Звездочка

Савенков Роман

– Я изобрел двигатель внутреннего сгорания, следователь Рольф.

– Поздравляю, – не без ехидства прокомментировала его слова Клара.

– Ну почему вы становитесь на пути технического прогресса?! Вы отсталые люди. Консерваторы и ретрограды.

Клара извлекла из верхнего ящика своего стола объемистый фолиант в зеленой обложке.

– Ооооо, опять она! – воскликнул в отчаянии изобретатель.

– Именно, господин Даймлер. Наша главная книга – «Клятва Земле». Открываем пятый канон. «Огонь – суть разрушающая энергия. В пламени сгорает все, что было создано природой. Именно огонь довел цивилизацию наших предков до упадка. И мы, люди Звездочки, клянемся Земле, что будет использовать огонь только для обогрева своих жилищ и для приготовления пищи. А также для процессов

им сопутствующих. И никогда – для движения, никогда – для оружия. Мы, таким образом, защищаем Землю и тем самым защищаем себя».

Ученый закрыл лицо ладонями.

– Какой кошмар.

В голосе Клары появились ласковые нотки:

– Но вы уже изобрели телефон. В Пушине до сих пор пользуются почтовыми голубями, но телефон тоже есть.

– Ага!!! – завопил Даймлер. – Электричество! Электрические повозки, электрические батареи, даже электрические маузеры у стражи. Вас это почему-то не пугает!

– Господин Даймлер! Отказ от сжигания углеводоров – есть официальная доктрина нашей цивилизации. Нефть – кровь Земли, а мы – ее дети. Хороши же мы будем, если продолжим пить кровь своей родительницы. Наши предки так и поступали. И к чему их это привело? Не стоит тут разводить дискуссии. Лучше придумайте что-нибудь действительно полезное человечеству.

– Но металл-то мы добываем? И лес рубим!

– Лес – возобновляемый ресурс, металл идет на электроплавку, но остается металлом. Чувствуете разницу с нефтью?

Их спор продолжался еще полчаса, а потом, после ухода ученого, Клара выпила подряд три стакана киселя, чтобы успокоиться. Акулина выглянула в коридор и радостно сообщила:

– Никого. Этот ужасный Даймлер всех распугал.

Клара устало потерла виски:

– Что у нас там еще на сегодня?

– Переименования. Сегодня сразу два.

– Откуда?

– Город Святош вновь просит сменить его название.

– Мы же предлагали им Фарисейск?

– Не хотят.

– Поставь мой отказ и передай на утверждение цензору. Дальше.

– В Пушине собирают подписи на переименование всей Звездочки.

– Час от часу не легче. Во что пушинцы хотят превратить нашу державу?

– В Розетку.

– Отлично, – с сарказмом произнесла Клара. – Что поименуем Вилкой?

– Нет, госпожа Рольф, они все грамотно обставили. Розетка, кроме обиходного значения, еще и геометрическая фигура, и она оставляет надежду на образование новых Вольных городов. А само название тесно связано с электричеством – основой нашей цивилизации. Не придерешься.

– Кто у них там такой продвинутый?

– Глава управы, Феоклист Андреич. Результат теста – сто пятьдесят один. От переезда в город Умников наотрез отказался.

– Я воздерживаюсь от комментариев и передаю проект на рассмотрение специальной комиссии. Еще что-нибудь осталось?

Акулина мученически закатила глаза:

– Циркуляры надзора и куча отчетов…

– О, давай их сюда. Чувствую, что я сегодня слишком заряжена на конфликт. Вот на отчетах и отыграюсь.

Ближе к концу рабочего дня дверь в кабинет следователя широко распахнулась и на высоте одного метра девяноста сантиметров обозначилась ранняя лысина цензора Алексея Стригунова. Начальник Клары обычно врывался к ней стремительно и без стука, но сегодня он после решительного первого движения вдруг замялся на пороге и как-то неловко протиснулся внутрь, вслед за своим робким взглядом. Цензор сложил ладони замком на уровне своего брючного ремня, задумчиво повращал большими пальцами, после чего выдал глубокомысленную сентенцию:

– А приятный сегодня денек? Как считаете, Клара? Я вот полагаю, что погода весьма недурна.

– Полностью с вами согласна, гражданин цензор, – подчеркнуто чопорно произнесла Клара, чем вызвала улыбку своей помощницы.

Акулина, прихватив какие-то документы, ловко вывинтилась из-за стола и обогнула осанистую фигуру начальника надзора.

– Я в архив сбегаю, отдам на подшивку, – в ее глазах плясали бесенята.

Клара согласно кивнула.

Всем был хорош Алексей Стригунов. Вышел ростом, широк в плечах, перспективен (болтали, что его не сегодня-завтра заберут в администрацию

Звездочки, в связи с чем место цензора освободится и прочили туда следователя Рольф). Даже ранняя лысина его не портила. Вот только уши Стригунову нельзя было занести в актив. Верхние края ушей начальника надзора загибались в стороны и вперед так, словно он только что снял с головы шляпу, которая их и примяла. От этого личность чиновника слегка напоминала мордочку хомяка, а когда он обнажал в улыбке крупные передние резцы, то сходство становилось полным. И не просто хомяка, а знающего себе цену хомяка, хомяка, который пребывает с абсолютной гармонии с собой и внешним миром. Сам Стригунов находил собственные уши предметом замечательным, с готовностью сообщал всем, что достались они ему от дедушки, человека очень большого ума. Когда цензор, в свое время, пытался ухаживать за Кларой, девушка никак не могла отделаться от мысли, что их возможные отпрыски будут награждены фамильными стригуновскими ушами и гордо понесут их по жизни. От такой перспективы Клару брала оторопь. Тем более что способ его ухаживания был очень своеобразным. Начальник всячески демонстрировал Кларе расположение, не забывая при этом подчеркивать свои немалые достоинства, а потом делал шаг назад и занимал терпеливо-выжидательную позицию. Очевидно, Стригунов полагал, что ослепленная обаянием девушка должна сама рухнуть в его объятия и наверняка недоумевал, почему же этого не происходит, после чего предпринимал новую многозначительную само презентацию и вновь ждал реакции Клары. Потом появился Еремей Кеглин, который сумел превзойти ушастого цензора в деятельном ухаживании настолько, что завлек Клару в свой коварный матримониальный проект, так бесславно окончившийся. Появление Стригунова в кабинете следователя Рольф и его погодное мямленье недвусмысленно свидетельствовало о том, что достойный цензор вновь вернулся к осаде непокоренных бастионов по собственной излюбленной методе.

Клара с горечью подумала, что длинные языки надзорных сплетников гоняют новости по коридорам со скоростью лесного пожара.

А цензор не без удовлетворения проследил, как за Акулиной закрылась дверь, по-хомячьи улыбнулся и важно откашлялся. Несомненно, он в этот момент наслаждался моментом и трактовал свою миссию, как спасительную. Еремей Кеглин исчез? Тем лучше! Он, Алексей Стригунов великодушно протягивает брошенной девушке свою сильную руку и принимает на себя бремя замены ее легкомысленного кавалера. «Ну, давай уже! Говори хоть что-нибудь!» – почти неприязненно подумала Клара.

– Кгм, кгм, – вновь откашлялся цензор. – Погода, значит, прекрасная и все такое… А меж тем наш замечательный симфонический оркестр балалаечников подготовил новую программу. «Подсолнуховое поле» называется. Сегодня премьера, кгм, кгм…А почему бы нам, комиссар Рольф, вдвоем не посетить их представление? Надзору положены две контрамарки. Это даже наша обязанность, долг можно сказать. Потом неплохо было бы поужинать в «Здоровом аппетите». Я считаю, что нам нужно немного развеяться. Что вы по этому поводу полагаете?

Долг, обязанность. Клара нахмурилась. Ни одной девушке не понравится, когда свидание с ней ухажер называет долгом. Как он додумался ляпнуть такое? Сжатая в ней с самого утра пружина стресса со звоном распрямилась.

– Нужно, – Клара отчаянно тряхнула челкой. – Мне и впрямь стоит развеяться, комиссар Стригунов. Поэтому я намерена сегодня поехать в клуб «Равные возможности».

– «Равные возможности»? – пролепетал цензор.

Среди всех учреждений досуга города Умников клуб «Равные возможности» считался самым демократичным, более того – самым радикальным и отвязным.

– Да, – невинно подтвердила Клара. – «Равные возможности». Вы уж тогда отдайте служебный долг «Подсолнуховому полю» и за меня тоже. А я в клубе осушу в вашу честь пару бокалов. Обещаю.

– Но наши контрамарки… Я уже подтвердил участие, – не сдавался Стригунов. – И потом в обязанности надзора входит ревизия всех новых мероприятий…

– Хорошо, я отправлю с вами Акулину. А сама проверю «Равные возможности». Согласитесь, что данное заведение требует нашего внимания не меньше, чем симфонический оркестр балалаечников!