Звездолет «Черничная Чайка». Трилогия
Шрифт:
Пришлось Шлоссеру немножечко с Луны прилететь. Два дня он ругался в джунглях, обливаясь потом и отбиваясь от москитов, перепрошивал ботов в хитром и нужном мне направлении. А ничего, пусть, он мне должен, я ему, можно сказать, жизнь спас сто сорок раз.
Закончив работу, Шлоссер, конечно же, поинтересовался – зачем в ботов прошили такие чудные программки? Я ответил, что с научными целями. Ответил, что через два лета собираюсь в Сорбонну на социопсихолога, а туда не берут без научной работы. Вот эти боты мне работу и обеспечат.
Исследование.
Эксперимент. Стану бакалавром.
Шлоссер похмыкал,
Сложнее оказалось с Хранилищем Флоры и Фауны. Оказалось, что семена культурных растений направо-налево не выдаются, впрочем, как и оборудование для форсирования роста. Пришлось снова обращаться к Магистру. Магистр оказался, как всегда, на высоте, у Магистра связи везде, даже в самом-самом верху, я уже говорил. Магистр тяжко вздохнул, и через три часа мне был доставлен контейнер, в котором хранились особым образом обработанные семена.
Еще два дня ушли на то, чтобы реплицировать эти семена в надлежащем количестве. Это оказалось достаточно хлопотным занятием – весь мой дом оказался завален мешкам и стал походить на какую-то древнюю колониальную лавку. Хорошо хоть родители на Шпицбергене, они бы не одобрили.
Дальше уже легче. Боты загрузили мешки в транспорт, подтвердили последние указания, и я отправил их к острову, работать. До начала эксперимента оставалась неделя, я очень надеялся, что боты успеют.
Успеют, куда они денутся.
Неделю я потратил не зря. Разыгрывал на компьютере психофантомы своих соперников, изучал их биографии, программировал синтезатор – там, на суровых брегах Южной Америки, я не хочу лишать себя привычных радостей жизни и достойного меня комфорта.
Читал много. Специальную литературу в основном. Ну и классику тоже, в ней соль. «Старшую Эдду» читал, ничего не понял.
Глава 3
Прибытие
Они прибыли точно. В четверг, в шестнадцать ноль-ноль по времени Каракаса. Я так и знал, что они прибудут вовремя, уверен был в этом. Стремление являться на встречу без опозданий даже на тридцать секунд – первый признак комплекса неполноценности. Пунктуальность – это тоже фобия, просто со знаком «+». Я лично люблю прибывать раньше. Минут на пять. Это…
Не буду отвлекаться.
Я сидел на берегу. В шезлонге. Тянул мятно-кокосовый лимонад, принимал воздушную ванну, думал разно.
Справа и чуть сзади от меня стоял Андрэ, бот с зонтиком из пальмовых листьев. Андрэ обеспечивал живительную тень – все-таки в это время тут несколько жарковато.
Слева располагался Андрэ. Другой Андрэ, зеленого цвета. Этот зеленый потихонечку помахивал опахалом, изготовленным опять же из пальмовых листьев, что обеспечивало равномерную конвекцию воздуха и препятствовало моему перегреву. Все радовало меня, обычного, простого человека. Погожий денек, море, воздух, предвкушение приключения, которое должно было начаться ровно через семь минут, – решительно все.
– Андрэ, дружочек, подбавь мне льда, – попросил я.
И Андрэ, третий, золотистой серии, раздавил хрустальный дымящийся куб в стакан и капнул поверху мятной тинктуры, и тут же над горизонтом вспыхнула сталь, а еще через несколько секунд показался диск.
Вихрелет.
Перемещался быстро и почти не рыская, пилот хороший. Наверняка Урбанайтес. Я учился с ним в позапрошлой школе, так он все время на чем-то летал и куда-то падал – одним словом, ему бы птичкой родиться, знойным птеродактилем, а он родился Урбанайтесом, у каждого свое невезение. Икебану вот любит – к прекрасному тянется. Вихрелет пер прямо на меня, через несколько секунд завис над берегом.
Я помахал приветственно, и диск завалился на посадку.
Машина плюхнулась на пляж, в бортах образовались овальные люки, через которые на песок тут же вывалились Потягин, Урбанайтес, Ахлюстин и Октябрина Иволга.
Они мне сразу не понравились. Нет, они мне и раньше не нравились, не нравились вообще, по своей сущности, но теперь они не нравились мне и в частностях. Вся четверка была обряжена в легкомысленные пляжные шорты и разноцветные рубашки, словно они явились не на социологический эксперимент, а на морской пикник. Октябрина с розовым рюкзаком. Наверное, ценные подгузники. У Потягина и Урбанайтеса тоже рюкзаки, а у Ахлюстина старомодная спортивная сумка. В сумке просматривалось что-то неудобно-квадратное, мне вдруг представилось, что это ковчежец, в котором Ахлюстин хранит прах какого-то своего пращура. Наверняка это не простой прах, а заветный, возможно, даже чудодейственный. Ковчежец был в форме такого небольшого гробика, и в важных жизненных ситуациях Ахлюстин прижимал его к груди и испрашивал совета.
Я представил еще, как Ахлюстин перед каждым боем поклоняется маленькому черному гробику, и невольно хихикнул.
У гостей, напротив, выражения лиц держались самые серьезные, было видно, что люди явились побеждать и втаптывать меня в грязь, чтобы неповадно мне было, убогому. Во всех фигурах читалось превосходство и уверенность в собственной правоте.
Я щелкнул пальцами. Боты послушно подняли мой шезлонг и поднесли к берегу.
– Добрый день, сеньоры, – приветствовал я гостей. – И сеньориты тоже, – добавил я, взглянув на нахмурившуюся Октябрину.
– Привет, – осклабился Потягин. – Ты что, больной? Перелом наглости? Ходить не можешь?
Он кивнул на ботов.
– Я? Нет, не больной…
– А почему они тебя несут?
– Они и вас скоро носить будут, – ответил я. – Ну если возжелаете.
Это сообщение несколько обескуражило моих коллег, это было видно по лицам – Ахлюстин окаменел, у Урбанайтеса дернулась щека.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Октябрина, самая, разумеется, нетерпеливая.
– Присаживайтесь, – я сделал приглашающий жест в сторону шезлонгов, – отдохните с дороги…
– Антон, хватит болтать, – нахмурился Урбанайтес. – Излагай, в чем суть твоего эксперимента, мы сюда не отдыхать прибыли.
Я кивнул ботам. Они опустили меня на песок.
– Вы чего-то опасаетесь? – спросил я у Потягина.
– С чего ты взял?
– Летающая тарелка, – я указал на вихрелет. – Хорошо летает?
– Да нет…
Урбанайтес вдруг покраснел.
– Вам не понадобятся средства эвакуации, – заверил я. – Можете отпустить свою небесную колесницу. Или все-таки опасаетесь?