Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960)
Шрифт:
Сказать, что я провёл спокойную ночь, — значило бы сказать неправду. Я не новичок в экспедициях. Исполняя свои обязанности корреспондента, я побывал во многих местах земного шара, я был на Южном полюсе, в Центральной Африке, на Гималайских горах. Но всё это было на Земле. Теперь же мне предлагают покинуть её и лететь неведомо куда, за десятки, а может быть, и сотни миллионов километров…
Вспомнились книги, которые мне приходилось читать по астрономии.
Вселенная… Бесконечное пространство, где, подобно пылинкам, движутся звёзды… Расстояния, превосходящие человеческое
Мне ясно представился крохотный космический корабль, окружённый со всех сторон безграничной пустотой, и внезапная слабость в ногах заставила меня сесть на стул.
Отказаться?.. Никто не осудит меня за это. Остаться на нашей милой, привычной Земле…
«И навсегда сохранить воспоминание о собственном малодушии, — подумал я. — Упустить такой случай и потом всю жизнь жалеть об этом».
Было три часа ночи, а я всё ещё колебался. Желание и невольный страх боролись друг с другом, поочерёдно одерживая победу.
В конце концов у меня разболелась голова, и я настежь открыл окно, подставив лицо влажной прохладе ночного ветра.
С высоты восьмого этажа, где я жил, открывался широкий вид на город. Во многих местах уже сияли огни праздничной иллюминации. Далеко-далеко красными точками горели звёзды Кремля.
Москва!.. Родной город, где я родился и вырос. Столица страны, которая дала мне всё, что у меня есть.
«Чего ты боишься? — сказал я самому себе. — Разве в тех экспедициях, в которых ты участвовал, не было опасностей? Разве не приходилось тебе рисковать жизнью?»
Я подошёл к столу и вынул из ящика портрет Камова. «Лунный Колумб», как называли его некоторые иностранные газеты, был изображён в профиль. Нависшие густые брови, крупный нос и резко очерченные линии губ и подбородка делали его немного похожим на знаменитого полярного исследователя — Роальда Амундсена.
«Этот человек, — подумал я, — не боится. В третий раз готовится покинуть Землю. Смело и уверенно идёт он к поставленной цели».
Меня вдруг охватило чувство нестерпимого стыда. Как мог я, хотя бы на миг, поддаться позорному страху!
Что случилось со мной? Родина зовёт к исполнению долга…
Я со всей силой воображения, на которую был способен представил себе снова космический корабль, висящий в тёмной холодной пустоте, но… не почувствовал никакого страха.
Непонятное малодушие исчезло.
В следующее утро я сообщил редактору, что согласен. — Мы ни минуты в этом не сомневались, — сказал он.
Волнуясь, нажал я вечером того же дня кнопку звонка у двери квартиры Камова.
Сейчас, сию минуту, я лицом к лицу увижу того, кто первым за всю историю человечества покинул Землю и открыл людям путь в безграничные просторы Вселенной.
Мне открыла дверь Серафима Петровна Камова.
— Сергей Александрович ждёт вас, — сказала она, когда я назвал свою фамилию.
Я вошёл в кабинет знаменитого звездоплавателя.
Мне не приходилось раньше встречаться с Камовым, но я сразу узнал его, когда он поднялся мне навстречу из-за письменного стола. Он был таким, каким я и представлял его по бесчисленным фотографиям. Выше среднего роста, с широкими плечами, немного грузной фигурой. Движения неторопливы и уверенны. Во всём облике что-то властное, внушающее мысль, что это человек сильного характера и несгибаемой воли. Больше всего меня поразили его глаза. Совсем чёрные, кажущиеся вследствие этого бездонно глубокими, они были полны необычайного спокойствия. Его лицо нельзя было назвать красивым: мешали слишком густые брови и немного массивная нижняя челюсть. Самое правильное было бы назвать это лицо мужественным.
Он крепко пожал мне руку и сказал:
— Рад вас видеть, товарищ Мельников.
Усадив меня в глубокое кресло, сам сел напротив.
— Давайте познакомимся, — сказал он. — Прежде всего, сколько вам лет?
— Двадцать семь.
На вид я не дал бы вам больше двадцати пяти, — сказал Камов. — Где вы так сильно загорели. В сравнении с лицом, ваши волосы кажутся… совсем белыми.
Я рассказал ему о своей двухмесячной поездке по Казахстану, из которой вернулся два дня назад.
— И сразу хотите отправиться в новую экспедицию? — улыбнулся он. — Вы твёрдо решили лететь с нами? Хорошо ли вы обдумали это решение? Ведь вы не знаете, куда мы направляемся.
— Это верно, — сказал я. — Цель экспедиции мне неизвестна, но одно ваше имя говорит о том, что её надо искать за пределами Земли. Если вы согласитесь взять меня с собой, я не переменю решения.
— А как у вас со здоровьем? Вам придётся пройти очень строгий медицинский осмотр.
— В этом я уверен, товарищ Камов. В прошлом году я проходил комиссию перед участием в южной полярной экспедиции, и врачи не нашли у меня ни одного дефекта. Я абсолютно здоров.
Он взялся рукой за подбородок. Я много раз видел потом этот характерный для него жест.
— Глядя на вас, — сказал он, — легко этому поверить. Ну, что ж! Если так, я очень рад. Значит, по-прежнему будет четыре человека. Когда была решена наша экспедиция, мы предполагали взять только научных работников. Кроме меня, их было трое. Все они были давно отобраны и около года проходили специальную подготовку. Но месяц тому назад случилось несчастье, и мы потеряли одного из своих товарищей…
Он замолчал и пристально посмотрел на меня. Потом одобрительно улыбнулся.
— По вашему лицу незаметно, — сказал он, — что мои слова произвели на нас плохое впечатление. Вы имели право подумать, что человек погиб от чего-нибудь, связанного с подготовкой к экспедиции.
— Я именно так и подумал.
— И это вас не испугало?
Я пожал плечами:
— Я хорошо сознаю, что ваша экспедиция не увеселительная прогулка.
— Наш товарищ, — сказал Камов, — погиб при автомобильной катастрофе. Машина, на которой он ехал, упала с высокого обрыва. Мы потеряли одного участника будущего полёта. Заменить его другим научным работником мы не можем, — осталось слишком мало времени. Для научной работы в условиях космического полёта нужна длительная подготовка. — И тогда вы решили заменить его журналистом?