ЗВЕЗДЫ, БАРДЫ И ГОРШКИ
Шрифт:
Купив в магазине: рыбных консервов, хлеба и минеральной воды, слегка перекусив невдалеке на скамеечке, чокнувшись полиэтиленовыми стаканчиками с минеральной водой за успех безнадежного дела, собравшись с духом, мы пустились в обратный путь, в город Лисичанск, вдоль железной дороги своим ходом. Это было роковое решение, достойное только глупцов или авантюристов. Кем мы себя считали, я уже не помню, наверное, героями.
Действительно, сначала дорога шла условно хорошая, бетонная полоса. Но по ней мы ехали недолго, за ней пошла укатанная грунтовка, еще дальше грунтовка не укатанная, наконец, дорога кончилась и пошла тракторная колея, по которой велосипедом ехать было невозможно. Пришлось идти пешком, ведя велосипеды за "рога". Пока силы были, мы как-то не очень унывали, и ждали, что вот-вот дорога будет лучше, и тогда рванем как на крыльях. Шли, а дорога лучше не становилась. Пройдя таким образом километра три, что-то начали уставать. Через час уже вышли к Новокраснянскому мосту, по которому шел железнодорожный путь. Пройдя под мостом, по воде и голым камням, неся велосипеды на плече, мы вышли на другую сторону насыпи, где вдалеке виднелись признаки дороги. Недалеко виднелась деревня. В нее заезжать не стали, а двинулись все тем же маршрутом, т.е. вдоль железной дороги. Кое-где нам удавалось вначале ехать велосипедами, потом и эти кусочки укатанной дороги кончились. Ничего, подбадривали мы себя, какие-то десять километров, одолеем! А потом выйдем на асфальт, и считай, что уже дома.
Вот так дурная голова ногам покоя не дает. Можно было еще тогда, свернув в деревню, сделать небольшой крюк, выйти на асфальт. Так нет же, надо было обязательно выбрать короткий путь, который на самом деле оказался самым длинным.
Продолжаем идти по песчаной грунтовке вдоль железной дороги.
Начались места, где горел лес. Основная масса древесины была вывезена. Торчали только спиленные пни. Кое-где лежали обгорелые сучья, сваленные в кучи. Больше никаких дорог не было. Кругом песок и пни, песок и пни. Ласково светило осеннее солнце, наблюдая, как мы путешествуем. Вдоль железки по обеим сторонам тянулись две полосы, когда-то укатанные в песке дороги. По ним, видимо, вывозили лес, спиленный после пожара. Но песок как ни укатывай, он остается песком, по нему на велосипеде не поедешь.
Мы уже выбились из сил, а конца этой каторге не было видно. Ноги вязли в песке, а колеса велосипедов и тем более. Мы затрачивали неимоверные усилия, чтобы продвигаться вперед. И назад уже дороги не было. Только вперед. Пробовали идти по шпалам железной дороги. Это было еще хуже, так как между шпал была насыпана щебенка, в нее колеса велосипеда зарывались сразу и не ехали вообще. Я пробовал балансировать двумя колесами велосипеда, ведя его по одной рельсине. Естественно, этот фокус у меня не получился. Колеса соскакивали с железа через каждые пять метров. Оставался только путь по песку, мимо горелых пней, по едва видимому следу бывшей дороги. Несколько раз останавливались передохнуть. Казалось, я бы лег и не встал больше. Но Санька давал команду: "Вперед!", и мы двигались дальше. Короче, ловили кайф, какой сами хотели поймать.
До Кременной мы так и не дошли. Свернули раньше, вправо от железной дороги и пошли напрямик в сторону трассы Рубежное - Сватово. Где-то в районе Житловки уже выбрались, наконец, на асфальт. Времени было около четырех часов дня. Нам предстояло проехать теперь по асфальту на велосипедах еще километров пятьдесят, по маршруту: Житловка - Кременная - Рубежное - Новодружевка - Лисичанск - РТИ, в то время когда силы были уже на исходе. Мы старались не думать о дороге, ждущей нас впереди. Все казалось таким нереальным, как будто это происходило с кем-то другим, а не с нами.
Сделали небольшой привал. Перекусили Кое-чем и двинулись дальше.
До моста через реку Донец, после города Рубежное, доехали вполне спокойно, дорога шла ровная, без подъемов, и нам оставалось только не спеша крутить педали. Время неукротимо близилось к вечеру. Новодружевский подъем доконал нас окончательно. Целый день в дороге, по пескам, волоча себя и велосипеды, а тут еще этот подъем, в который мы шли минут пятьдесят. Выйдя, наконец, на ровное место, мы совсем уже упали духом и подумали, что можем до дома не доехать совсем. Но сев на велосипеды, с трудом, все же заставили себя крутить педали и постепенно втянулись в движение. Я все ждал, когда же придет второе дыхание, о котором всегда пишут любители марафонов и других экстремальных приключений. Мне кажется, что второе дыхание - это " утка". Я, по крайней мере, его не испытал. Где тот порог, когда оно появляется? Может, если проехать еще километров сорок, не знаю.
Доехали до Лисичанска. Санька приглашал к себе переночевать. Но на следующий день надо было идти на работу, у меня с собой не было ни пропуска, ни чистой одежды, ни тормозка, поэтому, отбросив мысль о быстром отдыхе, я помахал ему рукой прощаясь, когда он повернул в свой переулок. Счастливчик! Мне оставалось проехать десять километров до микрорайона РТИ, где находился мой дом.
Этот кусок дороги я проехал. Но подъехав к своему дому, еле слез с велосипеда. Руки и ноги тряслись, как у пьяного, я почти ничего не соображал. Было уже темно и времени около семи часов вечера. Бросил велосипед, рюкзак и сумку с грибами возле подъезда. Кое-как ввалился в лифт, нажал на кнопку шестого этажа. В голове мутилось, перед глазами мелькали то светлые, то темные круги. Позвонил в свою квартиру.
Жена открыла дверь, ахнула, глядя, как меня шатает. Я только сказал ей, что надо забрать внизу, на улице мои вещи, а сам прямо на кухне, не раздеваясь, рухнул на спину, шумно дыша, пытаясь хоть как-то восстановить силы. Я был на краю обморока. Сквозь туман слышал, как жена втащила в квартиру велосипед, потом рюкзак и сумку. Подошла ко мне, спросила - живой ли. Я попросил воды, выпил полстакана, и меня тут же вырвало какой-то зеленью. Черт! Что же это такое?
К утру чувствовал себя уже лучше и пошел на работу. Никто ничего не заметил. В голове вертелась мысль: "Вот и я там побывал" - слова из моей песни. С тех пор я таких песен не пел и не сочинял.
Часть 25.
«Голгофа»
(Приглашение)
Небольшое отступление:
Когда мы только начали собираться в клубе авторской песни - три человека: Саша, В и талик Минин и я, мы мечтали о славе. Теперь я не мечтаю о славе. Я мечтаю постичь д у шу песни. Сергей что-то говорил о том, что если постичь душу песни, то можно познать жизнь людей. "Кому он нужен, твой "Пересвет"? Мало кто знает такого. Людям это не понятно. Вот мои песни о любви трогают сердце!" - говорил он. Я не знал - соглашаться с ним или нет. Сам же он слушал мои песни внимательно.
По снегу, к домику, вела тропинка, едва протоптанная, видно, что ходили по ней не часто. Тем не менее, если следы есть, значит, в домике кто-то обитает. Дверь была заперта изнутри. Мы давай стучать в окно. Слышим еле внятный мужской голос, похоже - кто-то, очень пьяный, пытается подняться. Потом все стихло. Ждем дальше. Никого. Стучим снова. Опять пьяный голос и снова тишина. Что за дела? На голос Сергея вроде не похоже. Опять стучим. Наконец дверь открывается и из домика вылезает бомж. Пьяный, грязный, избитый, лицо ободранное. Невнятное что-то бормочет. Мы пытались спросить его про Сергея, но в ответ слышали только пьяное бормотанье. Махнув рукой, мы пошли дальше, в том направлении по дороге, что показал мужичок - провожатый, перед тем как с нами расстаться.
Шли довольно долго. Путь лежал вдоль речки Красная. Знакомые места, где осенью мы собирали шиповник в компании с Сергеем и Людой. Навстречу нам попадались люди, идущие по своим делам. Что странно, они здоровались первыми. Может, у них так принято в здешних краях - здороваться первыми с незнакомыми людьми?
Наконец показалось село - Червонопоповка, так же расположенное на правом берегу речки Красная. Расспросив дорогу, мы вскоре нашли дом, где жил Сергей. Глядим точно, Сергей укладывает дрова в поленницу внутри своего двора, за забором. Сам в рабочем комбинезоне, в вязаной шапочке набекрень, уже без бороды, но с усами и небритый. Как всегда.