Звезды без пощады
Шрифт:
Пролог
На прошлой неделе они решались на разбой только по ночам. А сегодня среди дня и прямо в центре города. Еще нетронутые, богатые магазины — на них давно заглядывались парни, собиравшиеся стайками, вооруженные кто бейсбольными битами, кто обрезком стальной трубы. У некоторых имелись ружья или пистолеты. Смотрели с волчьим блеском в глазах на манящие витрины, но напасть остерегались, ведь за углом в трехстах метрах отдел милиции. Хотя, что уже толку с милиции? Многие из ОВД сами стали налетчиками, бандитствуют не снимая формы, и погоны лишь придают им наглой уверенности.
Сегодня
Звон стекол словно стал сигналом другим собравшимся, тем, что сидели на трамвайной остановке и расположились в парке. Разбившись на группы по 5-10 человек, они побежали через дорогу, и под азартные выкрики зазвенели витрины салона «Элтон», гастронома и «Зеленой лавки». Те, кто умнее, направились за угол к «Медведю». Ведь там оружие, патроны и вещи, которые имеют гораздо большую ценность, чем бутылка водки и даже блестящие цацки ювелирного магазина «Даймонд». Если у тебя хороший ствол, то с ним раздобудешь все. Не дадут, так отнимешь. Но главное, меньше шансов, что сам станешь для кого-то легкой добычей.
Манго шел первый, размахивая монтировкой и с насмешкой поглядывая в сторону аптеки, в которой орудовало несколько парней с Новодворецкой. К ним было лишь презрение: наркоманы — грязное быдло подворотен. Сейчас набьют карманы фармой, нажрутся каликов, и все равно им, что чем нахлобучит завтрашний день. А для многих завтра, кстати, не настанет вовсе. Они обречены. И какая может случиться к быдлу жалость? У Манго даже возникла мысль: сейчас, если раздобудут ружья и травматики, засесть в сквере и поиграть в крутую охоту на нариков. Для пользы дела: и оружие проверить, и ребята руку в стрельбе набьют.
Индус, семенивший за ним, все мучился с приемником, пытаясь схватить новостную волну: всем интересно, что там в Москве. Вчера новостники передавали, что правительство отважно бежало в Сибирь, и в столице такая же анархия, как и во всех городах. Говорили еще, что банда некого Кулеша взяла Оружейную палату в Кремле, и сам Кулеш разгуливает по городу в царской короне. Вранье или нет? Нынче все возможно. Кстати, невозможное с еще большей вероятностью. Конец света, ведь он же вот он — уже можно лицезреть во всей поганой красе. Ах, как прекрасна агония поганого мира! Алилуя! Она продлится еще три недели.
— Ну? — Сыч стал у двери под вывеской «Медведь» — звериная морда с оскалом в перекрестье ружей. Он занес тяжелую арматурину, изготовившись к удару. На лице улыбка, но веселого в ней мало — чувствуется, как парня пробирает трепет. А вдруг милиция? Хоть и говорят, что их в городе почти не осталось, но это не совсем так: час назад по проспекту пролетал «бобик» с включенной сиреной.
Манго втянул ноздрями дым, которым несло от горящих за микрорайоном складов, оглянулся на двух пожилых женщин, выглянувших из подворотни, и сказал:
— Давай!
— Тихо! — Индус поднял руку, смуглое лицо поморщилось. Из приемника сквозь треск пустого эфира пробился голос диктора:
«…охранения покинули расположение базы. Таким образом, ракетное крыло Ядерных Сил Сдерживания США, базирующееся на авиабазе Майнот, Северная Дакота остается полностью бесконтрольным. Не наступит ли надвигающийся апокалипсис намного раньше, если кто-то из доведенных до сумасшествия людей, проникнет на территорию базы? К другим новостям. О ситуации на трассе «Урал», которую заполнили беженцы из северо-западных регионов страны…»
Дальше голос диктора стал неразличим в усилившемся треске, похожем на хруст хищных челюстей.
— Бля, забудь про Урал с американцами! Какая разница! Давай! Бомби! — Манго дал отмашку, и Сыч со всей удалой силы врезал арматуриной по витринному стеклу.
Слабак и трус — с первого раза не разбил! На помощь ему пришел Санька, ударяя ногой по растрескавшемуся стеклу. Зазвенела сигнализация — надо же, здесь еще работает! Пока ребята крушили второе стекло, Манго, нервничая, закурил и, возвращая в карман зажигалку, заметил, как из-за поворота на Казанскую вывернула группа человек из десяти. Их появление его сразу насторожило. А когда те ребятки ускорили шаг, сомнения, что они направляются именно к «Медведю» растворились вовсе. Теперь все решали секунды: нужно было скорее добраться до ружей.
— Сука! Скорее! — заорал он, толкнув в спину Ярика.
Тот было сунулся в пролом, раздирая руку острием стекла. Брызнула кровь, кто-то выматерился, и тут же грянул первый выстрел.
Сыч осел наземь, открыв рот и бледнея, точно жизнь в один миг вылетела из него.
Часть первая. Голова Горгоны
1
Под Вологдой ночи в июле редко случаются такими звездными. Марево с озер и окрестных болот поднимается над лесом и висит до первых сентябрьских холодов. Только сегодня небо выдалось чистым, безумную черноту густо усыпало золото. Взгляд блуждал во вселенской бесконечности, и кружилась голова, то ли от двух стопок водки, то ли от сверкающих звездами далей.
Пристроив удилище на коряге, Лугин потянулся к садку возле камышей. Рыбы, почувствовав приближение руки, забились, зашлепали хвостами. Лунную дорожку разметала рябь.
— Серж, долго ты там? — окликнул его Климентьев, все еще сидевший на корточках у костра.
— Давай, Сереженька, уха остыла и… — дед Матвей, временами испытывавший огромную страсть к выпивке, покосился на початую бутылку. — В общем, не томи нас.
— Без меня не можете? — отозвался Лугин, перевязывая для большей надежности шнурок садка.
За камышами что-то хлюпнуло, и гладь озера снова пошла мелкой волной.
— Не, без тебя не можем, — категорически отверг Матвей Степанович. — Без тебя в горло не полезет.
— Ну это врешь ты, — усмехнулся Сергей и, ополоснув испачканные илом пальцы, встал. — Раньше еще как лезло, а теперь, видишь ли, миндалины набрякли.
Подойдя к месту пиршества, освещенному скудными языками костра, он хмуро оглядел накренившийся котелок, буханку хлеба, варварски разорванную на куски и походные стаканчики, из которых они с Денисом Климентьевым этим летом злоупотребляли трижды. Даже как-то сдуру шмаляли в них из ружья, расставив на пеньке. Попали со ста метров в один.