Звезды на дисплеях
Шрифт:
Потом мне делается всё равно, я только помню, что должен идти. Пот застилает глаза, вместо одной тени впереди появляются две, и я выбираю курс между ними. Вдруг становится легко, я этому отстранено радуюсь, пока не оказывается, что я потерял баллон. Возвращаюсь. Спотыкаюсь о баллон, его не видно, прямо в глаза светит солнце. Баллон в лямки и на прежний курс.
Кажется, я терял сознание, нет, не сознание, что-то другое, поскольку, когда прихожу в себя, то нахожусь на прежнем курсе. Мозг отключается по частям: ответственная за направление бдит, другие отдыхают. Перед глазами снова мигает
Поднимаю баллон, пристраиваю его на лямки и... бросаю. Он пуст, зачем его тащить. Глупо радуюсь такому облегчению. Машинально подтягиваю лямки и вперёд, тень должна быть впереди! Скоро, или не скоро, впереди оказывается пологий подъём. То, что мне нужно! Взбираюсь на гору, силы быстро улетучиваются. Где-нибудь, тут в тенёчке и заляжем. Ползу на четвереньках. Вершина.
Опа! В наушниках ясно и чётко разговаривают, правда не по-русски, но это не важно: главное рация наткнулась на действующий канал. Что-то ору по-русски и, надеюсь, по-английски. В ответ встревожено, вроде, на фарси или турецком, потом на ломанном русском:
— Ми слышать, кто вы, что случается?
Что-то объясняю, что говорю, точно не помню. В ответ:
— Держитесь, мы визывали ваша База, они уже летают!
И через мгновение уже без всякого акцента:
— Серёжа, мы пеленгуем твою аварийку, слышишь меня?
— Это курсант Кондратенко, Сергей тоже со мной, ему нужен врач. У него перелом голени, я вколол ему летаргин.
— Ты как себя чувствуешь, Вася? Как ты сюда попал? — озабоченный голос сержанта.
Я отвечаю:
— Отлично, гсдин сержант! Пришёл... — И наверно теряю сознание.
Пришёл в себя я только через несколько дней в санчасти училища на Земле. Надо мной склонилась улыбающаяся Серёжина физия и спросила:
— Живой, скелетина?
— Чего это я, скелетина? — спросил я и попытался приподняться.
Поверхностный осмотр своего тела заставил меня согласиться с этим определением. Похоже, у меня в организме не осталось ни капли жира. Из обеих моих рук торчали иголки систем.
— А ты то, как? Ходить будешь? Или, только под себя?
— Уже хожу, вовремя ты меня вытащил. Врач сказал, ещё чуть-чуть и началась бы гангрена, — Серёга продемонстрировал ногу в аппарате Илизарова, — сначала хотели комиссовать, но мы с сержантом упросили главврача. Сержант особенно напирал, дескать, столько денег на меня потрачено, лучше уж пускай хромой пилот получится, чем хромой подметала. А тебя, мне писарь шепнул, представили к медали "За спасение в космосе".
Мы посмеялись, и я вспомнил про базу репторов и про свой трофей, машинально пощупал грудь — медаль, а скорее медальон, был на месте под больничной пижамкой, рядом с жетоном.
— Слушай, Серый, а я ничего тут не рассказывал?
— Чего ты только не рассказывал в бреду, какие-то пришельцы и динозавры
— Серёжа, ты не обижайся, я тебе позже всё подробно расскажу, а теперь позови мне генерала.
— Вась, ты головой не сильно стукался? Так-таки, и сразу тебе генерала?
— Ну... да. Генерала сразу, это очень круто, сержанта позови.
Серёжа покачал в сомнении головой и уковылял на костылях.
Сначала вместо сержанта или генерала пришла медсестра, а сразу за ней и жизнерадостный молодой доктор. Он долго расспрашивал меня о самочувствии, мял живот и мышцы, и в ответ на мои настойчивые просьбы вытащил из рук иголки и разрешил вставать. Так что, с сержантом я встретился уже по дороге из туалета, когда шёл в палату, придерживаясь за стеночку. С ним был и Сергей. Я посмотрел ему в глаза, он понимающе кивнул и оставил нас одних.
Сержант смотрел на меня как на выходца с того света и молчал, что было ему не свойственно. Пришлось начать первым:
— Господин сержант, а нам с Сергеем зачёт засчитали?
— Вы только затем меня и вызвали, господин курсант? Ради этого вызова я бросил группу в классе, только чтобы навестить умирающего Они там якобы самоподготовкой занимаются, а на самом деле бездельничают и в игрушки режутся. А я тут с вами треплюсь! Но если вы ещё не умираете, то разрешите мне удалиться к закреплённой группе?
Таким сержант мне нравился больше, таким он был привычнее, что ли?
— Нет, не разрешаю, господин сержант-наставник! — ответил я, а сержант выпучил свои глаза и стал набирать воздух. — У меня есть важное сообщение для руководства и мне нужен ваш совет.
Воздух из лёгких сержанта вышел почти беззвучно, и я вкратце рассказал ему всё. Только про медальон не упомянул.
— А вы уверены, курсант Кондратенко, что это всё вам не привиделось в бреду?
— Более чем, господин сержант! Посмотрите снимки в памяти моего "Доспеха" и решите сами.
На следующий день сержант пришёл вместе с генералом...
— Сынок, ты сам-то понимаешь, что ты обнаружил? — спросил на прощанье генерал, собрав со столика распечатки снимков и выходя из палаты с листком бумаги, на котором я изобразил план местности с лестницей и входом в базу репторов. И отдельно примерный план базы.
— Так точно! — ответил я по уставу ему вслед.
Хотя, конечно я этого точно не знал, но в армии положено отвечать именно так.
А через несколько минут нас с Серёгой арестовали. Просто зашли в палату два незнакомых офицера и приказали собираться. Я запротестовал:
— А Серёгу-то за что? Он ничего не знает!
— Чего я не знаю, Вась?
Однако, один офицер пресёк разговоры: "Молчать!", а второй помог Серёге накинуть шинель. В коридоре никого не было, только выглянула из дежурки медсестра, но ничего не сказала, как будто это обычное дело — пациентов арестовывают.
Нам не одевали наручников, зачем? Один на костылях, а другого от ветра шатает. Посадили в генеральскую машину, а не в какой-нибудь воронок. Впрочем, отвезли и не на гауптвахту или в тюрьму, а в нечто вроде загородного дома отдыха. Где он находился, я так и не узнал, водитель затонировал стёкла до предела и поднял перегородку, отделяющую его от салона.