Звезды падают вверх
Шрифт:
– Можете быть свободным, Петренко! – спокойно и грозно сказал генерал. – А вас, товарищи офицеры, попрошу остаться еще на пару минут.
Петренко повернулся «кругом» и, чеканя шаг, вышел из кабинета.
Улица с непопулярным ныне названием Дзержинского была надежно спрятана в хитросплетении уютных Яблочных, Тенистых и Колокольных. Роман устал приставать с расспросами к прохожим. Попадались все больше бабули с бидонами, которые пускались в крайне пространные и более
Они в очередной раз остановились на какой-то Вишневой улице. Ромик поспешно выскочил из машины – увидел на противоположной стороне молодого мужчину.
«Уж он-то объяснить сможет!» Лена наблюдала через окно, как брат догнал прохожего… Тот остановился… Принялся показывать, куда ехать… На минуту мужчина обернулся. Это был Иван!
Сердце сначала радостно стукнуло… и почти остановилось. Лена вдруг ощутила непонятную тяжесть… Надо вставать, выходить из машины, бежать к нему… Ей стало страшно. Страшно от того, что ее желание исполнилось. И стыдно – потому что она приложила так много сил для его исполнения. Перед глазами мелькнула яркая цепочка событий: и ее исповедь младшему брату, и Копперфильд, и тяжелая дорога. Все это она делала ради НЕГО.
Но нужно ли ему все это? Не преувеличивала ли она впечатления от своего курортного романа?
У кого Иван жил здесь? Лена заметила, что он выглядит свежо и дорого одет: дешевые джинсы так ладно не сидят. Что он здесь делал? И куда направляется сейчас?
Роман между тем поблагодарил Ивана и помчался назад к машине. Кольцов почему-то не пошел своей дорогой, а стоял и смотрел ему вслед. Ромик вспрыгнул на сиденье и заторопил:
– Погнали, мы совсем рядом!
Лена не видела его и не слышала. Она неотрывно смотрела на Ивана, который теперь поспешно шел по направлению к их машине.
– Эй, сеструха, ты чего? – удивился Роман.
Но она не ответила. Хватит трусить. Решительно распахнув дверь, она бросилась навстречу Кольцову.
Петренко вернулся в свой кабинет. На душе было прегадко.
Вася Буслаев вольготно расселся в петренковском кресле и глядел в экран петренковского ноутбука.
– А-а, вставили пистон! – радостно сказал он, мельком глянув на расстроенное лицо капитана.
– Разговорчики! – буркнул Петренко. – Давай брысь с моего места.
Буслаев встал.
– Между прочим, пока некоторые по начальствам прохлаждались, – проговорил он, – я тут кое-что надыбал…
Он указал на монитор, где значился выведенный капитаном список подозрительных джипов, и ткнул ручкой в строку, выделенную жирным шрифтом. Там значилось:
«Рэйнджлер», гос. номер У 654 ЕУ 77RUS, цвет – желтый, владелец – ООО «Казино „Византия”».
– А? – торжествующе воскликнул Буслаев.
– Молодец, – бесцветным голосом проговорил Петренко. – Звони туда, узнавай, кто на нем ездит.
– Уже узнал! – ликующе сказал Буслаев. – Все узнал!.. – Он схватил со стола петренковский рабочий блокнот и зачитал: – Ездит на нем управляющая «Византией» Вельская Алла Викторовна, 1958 года рождения, не замужем. Домашний адрес: Пятая Парковая, дом тридцать один, квартира пятнадцать. Между прочим, она – крашеная брюнетка невысокого роста… А? Как вам это нравится?.. Все сходится! Едем к ней?
– Пока погодим, – вяло проговорил капитан.
Он чувствовал себя совершенно уничтоженным. Все его самолюбивые мысли о карьере в Москве, в суперэлитном сверхсекретном подразделении, кажется, разлетелись в пух и прах. Но в то же время он вовсе не жалел и не казнил себя за то, что поступил именно так, как поступил. Поступил так, как подсказывал ему внутренний голос – невидимый миру камертон, называемый некоторыми совестью… А все равно на душе было прегадко.
В кабинет вошел полковник Савицкий.
Он тоже выглядел явно расстроенным.
– Товарищ лейтенант, – обратился он к Буслаеву официальным тоном, – прошу вас, оставьте нас с капитаном.
– Есть! – молодцевато проговорил Буслаев и вышел.
– Садитесь, Владимир Евгеньевич, – вяло предложил Петренко.
– Что ж ты, Сереженька, творишь?!. – с искренней болью проговорил Савицкий. – Кто ж тебя просил вылезать-то?!. Только службу начал, а уже… – полковник раздосадованно махнул рукой.
– Я высказал свое мнение, – тихо и твердо проговорил Петренко.
– Да кто тебя спрашивал-то?!. Ты что, самый умный?!. Что ж ты поперек батьки-то лезешь?!. – гневливо высказал все, что накипело, полковник. Замолчал, устало опустился на стул.
Молчал и Петренко, смотрел куда-то вбок, на искусственное окно, за которым светильники создавали иллюзию разгорающегося дня.
– Ведь речь уже шла о твоем неполном служебном соответствии. И даже об увольнении… – уже спокойней проговорил Савицкий. – Скажи спасибо, удалось отстоять… Пока только тебя отстранили. От этого дела… И вообще… Ты ведь в этом году в отпуске не был?..
– Никак нет, – вздохнул Петренко.
– Ну так пиши рапорт на имя Струнина: прошу предоставить с сегодняшнего числа отпуск… Давай… Отдохнешь, подумаешь о жизни… В Питер к своей Олечке съездишь… Как она там, кстати? Скучает?
– Скучает…
– Как Юлечка?
– Ничего, растет.
– Ну, привет им от меня передашь… А дочку поцелуешь… Давай, капитан, не рассиживайся. Не мозоль начальству глаза. Оно и так на тебя сердитое.
– Можно вопрос?
– Валяй.
– А кто возьмет дело Кольцова? Буслаев?