Звезды в ее глазах
Шрифт:
Неделю он ждать не мог – его отлет с Тервира стал возможен уже через четыре дня, когда особое положение было отменено и столичные космопорты заработали вновь. На территории еще дежурили отряды саперов – на случай угрозы теракта… но все было спокойно.
И он сидел в кафешке, пил крепкий черный кофе без молока и сахара, и думах о призраке Агнес. О ее глазах, ее голосе, который он так и не услышал спустя столько лет. Она ведь лишь смотрела на него… Что она чувствовала? Это странным образом заботило его, но он никак не мог вспомнить, какие эмоции отразились на ее лице. Кроме страха. Кроме удивления.
– Ваша шарлотка.
Перед глазами появилась тонкая рука. Пальцы держали тарелочку с яблочным пирогом так, словно это было произведение искусства. Это было забавно, и он невольно поднял голову. Рядом с его столиком стояла Агнес. Те же глаза, только волосы еще короче – почти мальчишеская прическа, челка подкрашена черным. Губы цвета рябиновых ягод…
Он встал. Официантка от неожиданности отступила.
– Агнес, – проговорил он. – Постой… нам нужно поговорить.
Официантка вдруг успокоилась и улыбнулась.
– Простите, господин, вышла ошибка.
Она постучала блестящим ноготком по бэйджику. «Марика», – было написано на нем.
Он нахмурился. Она могла сменить имя, но смотрела на него так, будто совсем не знала. Не мог он измениться настолько… Не могла она его забыть. Ведь Агнес и любила без компромиссов. Мое сердце останется с тобой. Это последнее, что она ему сказала. Он счел это излишне претенциозным.
Марика что-то прочла в его взгляде.
– Подождите минутку, господин.
Он кивнул. Не собирался уходить. Теперь – без объяснений – ни за что.
Марика сходила к прилавку, передала поднос администратору и что-то сказала. Потом вернулась к столику. Пояснила:
– Я взяла перерыв. Клиентов сейчас мало. Многие еще боятся… не могли бы вы мне назвать фамилию Агнес?
***
– Понимаете, это было неизлечимо. Синдром Лантера-Хорвица. В экспериментальном центре ей пришлось подписать несколько соглашений. Она дала разрешение на пересадку органов. И признало право клиники на биогенетическое десятикратное копирование. Для эксперимента по социальной адаптации клонов. Я из последней партии и видела только двоих. Одна из нас стала связистом, она сейчас в экспедиции в галактику Орти. Вторая пострадала во время одного из терактов. Я ходила на опознание. Мне кажется, в нас есть что-то от нее… от прототипа, понимаете. Понемногу, но хочется думать, что мы достаточно близки к тому, чтобы быть настоящими людьми. Но у меня процент синтетических органов – семьдесят пять… Знаете, мне иногда так сильно хочется танцевать. И я еду в клуб на всю ночь…
– Значит, Агнес…
– Исследования не дали положительного результата. Агнес Гальс умерла в две тысячи триста пятнадцатом. Ее имя значится в похоронном отделе при экспериментальном центре. Я запишу вам номер… Вот. Простите, больше ничем не могу помочь.
Он тупо кивнул.
Пятнадцатый год. Шесть с половиной лет назад…
Она уже тогда знала, что больна?
Или еще не знала?
Хотела ли она сделать что-то для этого мира, пока не умерла и потому была так безрассудна? У нее оставалось совсем немного времени…
Он встал. Пирог так и остался нетронутым.
Марика повторила:
– Простите… могу я задать
Пока осыпается пепел сгоревших мостов
– Что, ведьма, допрыгалась?
Тьма окутывала плотно – не вырвешься. Холодная до промозглости, она сковывала, заставляя вздрагивать от касания невидимых влажных пальцев. И одежда как будто совсем не была преградой… И кто-то пристально смотрел из темноты, и не было для этого взгляда ни ограничений, ни запретов. А у нее – не было права сопротивляться. Тьма захохотала, эхо разнесло отголоски по невидимым пещерам, и где-то вдалеке еще долго ухало и подвывало.
– Тебе какое дело, тварь? – процедила девушка, стараясь не выдать охватившего ее ужаса. Не получалось избавиться от чувства, что тьма видит ее насквозь. Навылет. Девушка сглотнула.
– Да никакого, в общем, – злой шепот у самого уха. Обжигающее дыхание коснулось плеча. Как может он так жарко дышать и быть таким холодным? Он же чудовище, мысленно напомнила себе девушка. Голос во тьме – это все, что может хоть как-то сближать его с человеком.
– Скучно просто. Решил поговорить.
– Издеваешься?! Может, мне еще сплясать, чтобы ты развлекся?
– Как вариант. Или тебе так не терпится умереть?
Девушка сжала кулаки. Бездушный, кровожадный зверь!..
– Не собираюсь я перед тобой унижаться. Подавись… убийца!
Внезапно стало свободней дышать. Будто что-то отодвинулось, отпустило. Только ощущение взгляда осталось.
– О! У нас тут при-инципы. Я злой, ты – добрая. Поня-я-атно… Людям, поди, помогала?
В голосе слышалась издевка. Терпи, приказала себе девушка.
– Что в этом плохого? Ты калечишь, я – лечу.
– Ага… помощница, – хмыкнула тьма. – Полезная… А с-скажи, ведьма, как ты здесь оказалась?
Девушка втянула сквозь зубы горячий воздух. Холода теперь не было и в помине. Тьма продолжала издеваться:
– Такую полезную, добрую ведьму благодарные людиш-шки… отправили к твари в логово!
Каждое слово было – как ожог. Но в душе что-то стыло и умирало. На щеках высыхали от жара слезы.
– Не тебе судить людей. Ты обложил их данью! Ты потребовал жертв! Голодное, бессердечное чудовище!..
Что-то упруго ударило в грудь. Девушка не устояла на ногах, упала на землю. Ее тут же подхватило и поволокло. Все, в панике подумала она. И вскрикнула от боли, не сдержавшись. В плечо впивались когти. Сверху посыпалась земля. Откуда-то повеяло сквозняком.
– А не пошла бы ты, в-ведьма?! – прошипело над ней, и по лицу мазнул раздвоенный язык. Девушка свернулась в комок и заскулила от страха. Но ничего больше не случилось. Даже ощущение взгляда исчезло.
Девушка настороженно прислушивалась. Ей снова стало холодно. Она поднялась на ноги. Шатко переступила, схватилась за стену. Позади словно кто-то фыркнул. Снова посыпалась земля. Девушка вздрогнула и побрела, как могла, быстро, туда, откуда веяло свежим воздухом. Вскоре она увидела свет, а потом – и вовсе вышла из пещеры. Солнце слепило. Сколько же времени она провела во тьме?