Звезды видят все
Шрифт:
Д-р Тербовен выпрямился в кресле и уступил, наконец, настояниям друзей.
— Ну, хорошо! Так как я в ближайшие дни собираюсь представить свою работу общественности и, кроме того, хочу предложить изобретение промышленности, я могу вам сегодня рассказать о нем несколько подробнее! — Повернувшись к редактору, он сказал с лукавой улыбкой: — А с вас в связи со всем этим снимается обет молчания. Он наверняка мешает вам жить, не так ли?
— Что я слышу? Вы знали об этом удивительном аппарате и ничего нам не сказали? Вот это здорово! — воскликнул адвокат с наигранным возмущением.
Роньяр тотчас же стал защищаться:
— Да, мой дорогой Хофстраат! Удивительно,
На какое-то мгновение адвокат опешил, услышав этот двусмысленный ответ, но потом быстро пришел в себя и ответил:
— Уверен, вам недолго пришлось хранить эту тайну, иначе вы все равно не выдержали бы и разболтали.
Все рассмеялись.
Петер Тербовен пришел Роньяру на помощь.
— Болтать было не о чем. Ведь Роньяр знает только, что с помощью этого аппарата можно читать мысли. И что этот аппарат должен помочь мне раскрыть загадочное исчезновение моего отца.
Все с напряженным вниманием смотрели на Петера. Уже давно они не видели его таким решительным, — с тех пор как исчез отец, его не покидало подавленное состояние. Никогда не говорил он о своих работах. И лишь события последних дней, казалось, изменили его. Петер начал рассказ:
— Сначала я работал вместе с отцом, решая те же проблемы, что и он, но как-то вдруг натолкнулся на небольшую научную статью шведского ученого. В этой работе сообщалось о новейших открытиях в области биотоков человеческого мозга. Собственно говоря, сведений из этой статьи я почерпнул очень мало, но вопрос этот меня так заинтересовал, что я в конце концов полностью посвятил себя этой проблеме. Я собрал весь материал, который уже появился по этому вопросу. Прежде всего я познакомился с очень важными работами одного минского профессора. В его работах я нашел ссылки на публикации, сделанные в Японии. В процессе изучения этих работ у меня возникла обширная — правда, отнимающая много времени — переписка с многочисленными институтами и учеными. Одновременно я стал ставить свои собственные опыты, которые до сегодняшнего дня связывают меня дружескими узами с учеными всего мира. Собственно, никакого нового изобретения я и не сделал. Энцефалографы существуют уже давно и являются важным вспомогательным средством в неврологии, помогая диагностике заболеваний мозга. Но такими энцефалографами мысли не прочтешь.
Петер Тербовен сделал паузу и, задумавшись, откинулся на спинку кресла; при этом он машинально провел рукой по волосам.
— В то время как работы моего отца приносили плоды, причем такие, о каких никто никогда и не помышлял, мне почти ничего не удавалось сделать. Все было словно заколдовано, я не мог сдвинуться с мертвой точки. Но наконец, однажды ночью, мне удался один опыт. Этот опыт был поставлен на совершенно другой основе, не на той, которой я придерживался до сих пор и которая была определяющей в моих опытах, — поэтому я мало надеялся на успех. Во время этого опыта выяснилось, что биотоки мозга совсем другой природы, не такой, как предполагалось ранее. По этой причине мне и не могли удаться мои предшествующие опыты. Ну, а потом за сравнительно короткое время мне удалось измерить биотоки мозга, сделать их видимыми с помощью осциллографов и записать на магнитофонную ленту. Это было приблизительно год тому назад. Короче говоря, принцип работы аппарата таков: мысли человека посредством приемного устройства поступают в аппарат и записываются им на магнитофонную ленту. Информация поступает таким образом, что подопытное лицо ничего об этом не знает.
— Большое спасибо за предупреждение, —
Хофстраат заявил шутливо:
— В ближайшее время не ждите нас в гости, Тербовен. Страшно даже подумать, что…
Д-р Бергер перебил адвоката, так и не дав закончить ему мысль.
— А какие возможности откроет этот аппарат перед медиками! Мы можем помочь нашему пациенту, узнав его невысказанные мысли.
Адвокат, обычно спокойный, тоже был взволнован.
— Невероятные перспективы для юриспруденции! Теперь нужно составлять новые законы, с учетом этого изобретения! Для криминалистов этот аппарат будет неоценимым помощником.
— Подождите, господа! Вы же еще не все знаете! — перебил Тербовен оживленных собеседников. — Записанные мысли невозможно воспроизвести с помощью, скажем, динамика. Их с помощью специального передатчика можно послать в мозг другого человека, который при этом находится в состоянии, похожем на гипноз. В таком состоянии ему навязываются чужие мысли. Свои собственные он формировать не может и воспринимает направленные в его мозг мысли как свои собственные.
Роньяр вскочил и воскликнул:
— Как в сказке! Это самое необыкновенное изобретение, какое когда-либо было создано людьми! Предоставляются великолепные возможности раскрывать все женские интриги!
— Ну, конечно же! Роньяр снова вернулся к своей излюбленной теме! — воскликнул Бергер.
— Да ведь это же очень просто! Предположим, например, что ваша подруга…
Его перебил Бергер:
— Не судите по себе! Вы же отлично знаете, что я женат!
Роньяр ответил лукаво:
— К чему так волноваться, дорогой Бергер! Одно не исключает другого!
— Ну хватит! — вмешался Хофстраат. — Этот вопрос относится уже к моей области, да к тому же, он может привести к солидному бракоразводному процессу.
Едва Роньяр услышал о бракоразводном процессе, как сразу же воскликнул:
— Какая жалость! Если бы Тербовен изобрел свой аппарат немного пораньше, то мой развод превратился бы в веселый спектакль!
— Перестаньте, Роньяр! Вы неисправимы! — вмешался Бергер. И, повернувшись к Тербовену, спросил: — А как внешне проявляется это состояние гипноза? Так же, как и при настоящем гипнозе? И человек потом ничего не помнит?
— Нет, он отлично понимает, что это не его собственные мысли, но не может противостоять им.
Тербовену доставляло радость рассказывать о своем изобретении в узком кругу друзей.
Его перебил д-р Бергер:
— Значит, непосредственная передача мыслей, как я понял, здесь невозможна. И состояние вашего пациента отличается от сомнамбулического состояния гипноза, где медиум тотчас же может ответить на тот или иной вопрос?
— Совершенно верно, — ответил Тербовен. — И время между приемом мыслей и их отдачей, кроме всего прочего, обусловливается техническими возможностями. Прежде чем производить облучение второго пациента, магнитофонная лента должна быть переведена в первоначальное положение.
Послышался скептический голос Роньяра.
— Скажите, Тербовен, а вы вообще сможете найти желающих для такого рискованного опыта?
— Разумеется, смогу. Все мои усилия до настоящего момента сводились к тому, чтобы как можно меньше людей было посвящено в это дело. И это совершенно не было связано с вопросом, опасны или нет для них эти опыты.
— Я тоже так думаю! Я бы никогда на это не отважился, — решительно заявил редактор и посмотрел на Бергера и Хофстраата, словно ожидая их подтверждения.