Звезды во мраке
Шрифт:
Данька почувствовал внутренний холодок и дикий неосознанный страх. В нем снова проснулось чувство опасности.
Похоже, что десантники летели сюда не его спасать, а возможно для того, чтобы уничтожить город! Ему лучше бы спрятаться, иначе все может закончиться очень печально. Уже само появление десантных челноков говорило о том, что планета отдана на растерзание. Следовало уходить, и немедленно.
Данькино сумасшествие продолжалось, но почему ему нравятся такие дикие, страшные сны?
Юноша быстро спустился по лестнице и побежал к ближайшему переулку, дергая по дороге
Звуки двигателей усиливались, гул становился глуше, пластик в домах начал дребезжать от вибрации. Данька добежал до кафе – единственного открытого здания, юркнул в него и, открыв дверцу, залез в пустой холодильник. Теперь, даже если десантники начнут прочесывать здания, его не заметят. Многослойный пластик и камень стены должны спрятать от любых анализаторов.
В холодильник не проникал ни один посторонний звук. Данька мог только догадываться о том, что происходит снаружи, поэтому юноша сидел, дрожал от прилива адреналина и ждал неизвестно чего. Иногда, впрочем, щипал себя за руку, чтобы убедиться, что не спит. Правда, убедившись, тут же забывал об этом.
И все-таки Данька сумел успокоиться, расслабился и даже задремал, надеясь на то, что проснется в реальном мире. Вдруг он услышал скрип двери, а вслед за ним мягкий стук десантных ботинок по полу.
– Есть следы! – закричал кто-то. – Он где-то здесь, прошу подкрепление.
Данька вздохнул и положил руки на колени, ладонями вверх. Он прекрасно знал, что в десанте сначала стреляют, а потом выясняют, стоило ли это делать. Так его самого учили когда-то. “Главная задача воина остаться в живых, невзирая на приказы начальства, а для этого следует быть осторожным и удачливым”.
Дверь холодильника распахнулась, в глаза ударил яркий свет фонаря.
– Объект найден, прятался в холодильнике, – докладывал кто-то за слепящим светом.
Данька не пошевелился, зная, что за этим может сразу последовать выстрел. Если он хочет жить, то с этого момента обязан выполнять все приказы десантников. Десант не полиция, им пленные не нужны. Да и страха в них не меньше, чем сейчас в нем.
– Выглядит здоровым, цвет кожи естественный, глаза ясные, зрачки сужены, но это реакция на яркий свет. Вас понял.
Свет фонаря опустился на его руки, потом на ноги. Данька облегченно заморгал, смахивая с ресниц выступившие слезы.
– Выходи, парень. Только делай все очень медленно, нервы у нас шалят, застрелим сразу…
– Знаю, – пробурчал юноша. – Одну школу заканчивали.
– Какую, интересно? – Ему под ребра ткнулся ствол автомата. Пальцы десантника на спусковом крючке казались обманчиво расслабленными, но обольщаться не стоило. Так и ведут себя опытные воины.
Данька осторожно спустил ноги на пол, стараясь двигаться медленно.
В кафе снова горели три блеклые лампы, освещая пыльный зал и шестерых десантников, – четверо следили за ним, двое контролировали открытые двери, за которыми виднелись размытые силуэты еще троих.
Все десантники были в комбинезонах-хамелеонах, поэтому увидеть их было не так просто: мрачные лица, скрытые за прозрачными забралами, как будто висели в воздухе.
– Академию
Десантники отодвинулись от Даньки на предусмотренное уставом расстояние. Во время операций в колониях десантников никто никогда не ограничивал в действиях. Они имели право на все, что только им придет в голову, – насиловать, если хочется или требуется для выполнения задания, убивать и допрашивать, используя все виды пыток, взрывать и уничтожать, если необходимо. Иногда использовались самые современные средства допроса с использованием специальных аппаратов, подавляющих волю или причиняющих жуткую боль, но не убивающих, – о таком в Средние века могли только мечтать палачи инквизиции.
Часто десантники оставляли после себя пустыни, уничтожая все огненными бомбами, сжигающими даже землю на полтора-два метра в глубину, превращая ее в камень, на котором ничего не растет. Об этих воинах рассказывалось немало жутких историй, и в основном все было правдой. Поэтому колонии восставали лишь тогда, когда мучительная смерть становилась для колонистов предпочтительней жизни.
Пока десантники вели себя с Данькой так, словно он был пленным, имеющим ценную информацию. В таких случаях допрос проводился в несколько этапов: на первом за пленным признавались некоторые права и свободы, его для начала просили вежливо все рассказать; когда же такое отношение не давало результатов, начинались мягкие пытки. Они включали в себя избиение без травм внутренних органов, голод и лишение сна, иногда путы на трое суток, в отдельных случаях электрический шокер. Если и это не помогало, то использовался полный арсенал всех возможных средств, после применения которого человеку становилось все равно – жить или умереть. Обычно после такого люди рассказывали все, лишь бы дали быструю смерть – жить после таких пыток вряд ли стоило. В истории десанта еще не было случая, когда не удалось бы получить от пленного необходимую информацию.
Даньку тоже обучали методам ведения допроса, поэтому сейчас его не вводили в заблуждение кривые ухмылки десантников. Он сразу понял, что является мясом для супа – так назывались пленные.
Сержант, если судить по нашивкам на шлеме, хмуро посмотрел на него:
– Не хочешь ничего рассказать?
Данька только неопределенно пожал плечами и отодвинулся в угол.
Радио в шлеме у сержанта было включено на полную мощность, такое делалось только тогда, когда операция не считалась секретной.
Сейчас из динамиков слышалось донесение, поступившее, вероятно, от шлюпки, приземлившейся рядом с управлением шахты:
– Вижу полицейских, девятнадцать машин, четыре расстреляны из автоматических пушек. Все полицейские мертвы: часть убита, остальные имеют белую кожу и синие губы – симптомы, о которых нас предупреждали. Всем надеть респираторы! Заходим в управление… Первый этаж – охрана и полицейские мертвы, четверо убиты выстрелами из пистолета, остальные умерли от болезни. Поднимаемся на второй, здесь находятся остальные, мертвы от болезни. Не хватает десяти гомункулусов, посылаю две пары на проверку леса.