Звёзды
Шрифт:
Заседание Совета России продолжалось до четырёх часов дня. В половине пятого президент ненадолго уединилась в своем кабинете, знакомясь с личными файлами награждаемых сегодня офицеров, сержантов и солдат Спецназа России. Ланская подавала все новые и новые пластики.
— Всего тридцать человек, госпожа президент. — сказала капитан.
— Хорошо. Прессконференция после награждения… Как журналисты?
— Боюсь, что они не будут в восторге от нашей активности по подавлению очагов идеологической обработки. Это рискует стать основной темой разговора на прессконференции.
— Что-ж. Закончим мы с награждением в
— Мы можем найти пятерых. Они пока что ещё не рванули на «дно».
– сказала Ланская. — Но…
— Подержите их в гостинице под охраной до начала прессконференции. Потом доставите в зал. А там я поработаю и с журналистами и с ними.
— Хорошо. — Ланская черкнула что-то на экранчике ридера. — Будет сделано. Прессовать этих идеологов можно? А то ведь до сих пор многие не успокоились.
— Если будут очень выступать, то — попрессуйте, в рамках допустимого.
— Разрешите идти?
— Идите. — президент кивнула. Ланская встала, надела берет, поправила его перед зеркалом и вышла из кабинета. Виктория Станиславовна вернулась к изучению документов на награждение и затем просмотрела ещё раз данные по проведённой специальной операции.
Награждение офицеров и солдат специальных сил России прошло быстро и по деловому. Знаменская тепло поздравила награжденных и покинула Георгиевский зал, где в России традиционно награждали только воинов.
Ещё с порога, входя в прессконференционный зал, президент ощутила негативный заряд собравшихся журналистов. Ланская шла слева и рядом, следом за ней печатал шаг двухметрового роста сибиряк Иван Берлогов — начальник Аналитической разведки Совета Президентов. Когда все трое сели на свои места, среди журалистов пробежал шепоток и сразу взметнулась в воздух чья-то рука. Знаменская посмотрела в сторону вызвавшегося говорить и сразу определила, кто он и что сейчас может сказать.
— Говорите, Лесь Бижан. Слушаем вас. — сказала Знаменская.
— Почему вы заткнули рот оппозиции? Почему вы лишили людей, отдавших годы работе в средствах массовой информации, устроиться теперь на любую работу? Почему ваши люди опечатали уже готовые к выходу в свет материалы?
— Оппозиции никто рот не затыкал. Это раз. Лишение права работать для людей, которые поставили под угрозу стабильность общества и его безопасность — стандартная мера защиты в человеческом обществе для таких случаев. Это два. Уже готовые к выходу материалы опечатаны по причине ликвидации структур подготовивших их изданий. Выпускать их в системы информации анонимно — квалифицированное законом преступление и мы этого не допустим. Это — три. У вас всё? — холодно отчеканила Знаменская.
— Нет не всё. Почему вы используете спецназ? Разве недостаточно полиции или сил гражданской безопасности?
— Спецназ используется в таких случаях в силу закона. Полиция и силы гражданской безопасности занимаются своими проблемами и вопросами и их участие в операциях такого рода законом не предусмотрено. — отчеканила Знаменская. — Теперь у вас всё?
— Нет не всё. Вы заменили блоки информации, показывающие реальное положение дел блоками, прославляющими и восхваляющими ваш режим. Вы блокировали подсети инета и интернета, обрезали доступ за рубежи России. Это уже почти хунта.
— Любая критика, которую вы в том числе называете
— Согласны. — загудели журналисты. Лесь Бижан не обратил на изменение настроения коллег должного внимания и, как оказалось, напрасно.
— В блоках, которые показывались более чем по пяти тысячам каналов центрального кольца была только критика. Были там предложения или какие-либо схемы исправления ситуации?
— Не было. — одобрительный гул стал чётче и явственнее. Отметив, что оппозиция среди журналистов оформляется и укрепляется, Знаменская перешла в наступление.
— Критика, которая не предусматривает одновременного предложения просчитанных до мелочей доказательных и реальных вариантов решения проблемы, исправления ситуации или обхода опасных недоразумений, является неконструктивной. Согласно новейшему Кодексу информации России, статья две тысячи сто шестьдесят шестая, пункт третий, — Знаменская проговорила это чётко с отчётливыми паузами, — такая критика со стороны любых средств массовой информации рассматривается именно как неконструктивная и потому наказывается. Перечислять меры наказания? — Президент выпрямилась и немигающим взглядом кобры сканировала зал. Под его тяжестью журналисты зябко поеживались.. — Вижу — не надо. Среди наказаний, санкционированных судебной системой России, предусмотрена и ликвидация допустивших такую критику средств массовой информации любого типа, вида, размера и подчинённости. Что мы и сделали. — Знаменская сделала короткую паузу. — Согласно тому же новейшему Кодексу Информации России, статья три тысячи восемьсот пятьдесят шестая пункт пятнадцать, сотрудники ликвидируемых в таком случае средств массовой информации имеют одно право: право выбрать работу по правилам Закона или увольнение. Они сделали свой выбор — пожелали уволиться. Это было их собственное свободное решение. — Она достала из папки и веером подняла листки рукописных заявлений. — Вы все знаете, что в таких случаях пишутся не принтерные, а личные, исключительно рукописные заявления. Кто из вас желает убедиться в их подлинности?
С разных концов зала поднялись несколько журналистов. Через минуту пять человек, среди которых были две женщины, передавали друг другу листки. Это и были идеологи журналистского движения. Они впились глазами в поданные материалы и воцарилась нелёгкая тишина. Просмотрев их, они закивали головами.
— Заявления подлинные, господа. — выдохнул самый старший среди идеологов — сорокапятилетний журналист. — Здесь нет никакого обмана.
— Вы не правы. — парировала Знаменская. — Обман есть. Обман — среди вас, в этом зале.
— Что вы имеете в виду? — журналисты, стоящие у стола президиума изумленно воззрились на президента. — У нас тут…
— Среди вас — трое журналистов, которые сагитировали вас задавать эти и многие другие каверзные вопросы. Я таких вопросов не боюсь, но всегда довожу дело до логического конца. — Знаменская поднялась во весь рост, выпрямилась и её взгляд мгновенно выцелил двух мужчин и женщину. — Сами подойдёте сюда или вас подведут ко мне мои коллеги? — она посмотрела на стоявших у стола журналистов, уже потерявших былой боевой задор.