Звонок мертвецу. Убийство по-джентельменски
Шрифт:
ДЕЛО СДЕЛАНО. ПРОДАЙ ЕЕ.
Подпись отсутствовала.
Он вышел из машины и ухватил Скарра за локти. Тот невольно сделал шаг назад.
— В чем проблема, дружище? — спросил он.
Мендель ответил спокойно и негромко:
— У меня проблем нет, Скарр. А вот у тебя есть. И большая. У тебя охренительная проблема, каких еще никогда не возникало. Сговор с целью убийства, покушение на убийство, нарушение закона о государственной тайне. И можешь для довеска добавить нарушение правил сдачи в аренду транспортных средств, мошенничество, уклонение от уплаты налогов и еще пятнадцать других обвинений, основания
— Минуточку, легавый, минуточку! Давай без эмоций. О чем ты толкуешь? При чем здесь убийство?
— Лучше послушай меня, Скарр. Ты — мелкая сошка, влез в дела больших людей, верно? Так что не удивляйся, если и отвечать придется по-крупному. Думаю, потянет лет на пятнадцать.
— Заглохни! Я не из пугливых.
— Нет, тебе придется все выслушать до конца, мелкий подонок. Ты вляпался в очень серьезное дело и расплатишься по полной программе. А мне что? Я буду сидеть и посмеиваться, пока ты сгниешь в Скрабсе [9] , пялясь на свое толстое брюхо. Видишь ту больницу? Там сейчас лежит при смерти мой товарищ, которого пытался отправить на тот свет твой высокий шотландец. Его нашли полчаса назад истекающим кровью в твоем дворе. А до этого был еще покойник в Суррее и, откуда мне знать, может, еще по одному в каждом графстве. Так что это твоя проблема, сволочь ты несчастная, а не моя. И есть еще кое-что. Ты ведь единственный, кто знает шотландца в лицо, угадал? Ему скорее всего захочется окончательно замести за собой следы. Не боишься?
9
Имеется в виду Уормвуд-Скрабс — известная лондонская тюрьма.
Скарр медленно обошел вокруг машины.
Мендель уселся за руль и отпер пассажирскую дверь изнутри. Скарр расположился рядом с ним. Свет они больше не включали.
— Я так спокойно занимался здесь своим бизнесом, — грустно сказал Скарр. — Навар был небольшой, но стабильный. То есть до тех пор, пока не объявился этот тип.
— Что за тип?
— Давай без спешки, легавый. Не подгоняй меня. Это случилось четыре года назад. До встречи с ним я не верил в Санта-Клауса. Он назвался голландцем, сказал, что занимается бриллиантами. Не скажу, что поверил ему на слово, потому что я, как и ты, не такой уж простак. Я не задавал вопросов о его делах, а он со мной не откровенничал, но, думаю, это была контрабанда. Деньжищи у него водились пачками, это правда. Был увешан ими, как рождественская елка. «Скарр, — сказал он мне, — ты деловой человек. Я тоже. Оба не любим шумихи. По всему видать, мы с тобой птицы одного полета. Мне нужна машина. Но не навсегда, а на время». Это не в точности его слова, поскольку он говорил на ломаном английском, но смысл я тебе передаю точно. «Что ты предлагаешь? — спросил я. — Выкладывай».
«Что ж, — ответил он, — я еще и очень скромный человек. Мне нужна машина, чтобы никто по ней не смог меня найти. Даже если попаду в аварию. Купи мне тачку, Скарр, старую, но надежную, с хорошим движком под капотом. Но купи на свое имя и держи наготове для меня. Вот тебе пять сотен для начала, и будешь получать по двадцатке за каждый месяц хранения в гараже. Плюс плата за каждый день использования. Но хочу повторить, Скарр. Я — скромный и застенчивый, а потому ты меня не знаешь. За это и будешь получать хорошие деньги. За то, что даже не знаком со мной». Так он это изложил.
Никогда не забуду тот день. Дождь лил как из ведра, а я возился со старым такси, которое как-то купил у одного
Мистер Скарр глубоко вздохнул с таким грустным видом, что выглядел почти комично.
— А потом возник тот тип, как нечистая совесть, засыпав меня купюрами, словно это были старые лотерейные билеты.
— Как он выглядел? — спросил Мендель.
— Довольно молодой. Высокий, светловолосый. И хладнокровный. Непроницаемый, как скала. После того как он мне заплатил, я его больше ни разу не видел. Он отправлял мне письма откуда-то из Лондона, напечатанные на простых листках. Просто: «Будь готов в понедельник вечером», «Будь готов во вторник вечером» и так далее. Мы обо всем заранее условились. Я оставлял машину во дворе, проверенную механиком и с полным баком. Он никогда не предупреждал, когда вернет ее. Обычно пригонял к закрытию моего заведения или позже. Бросал на прежнем месте с включенными подфарниками и запертыми дверцами. В карман дверцы клал по два фунта за каждый день использования.
— А что произошло бы в случае непредвиденных обстоятельств? К примеру, взяли бы тебя по какому-нибудь пустяковому делу?
— Он дал мне номер телефона. Велел позвонить и попросить к телефону определенного человека.
— Как ты должен был его называть?
— В том-то и дело, что он предложил мне самому выбрать для него прозвище. Я сказал, что он будет для меня Блондинчиком. Не думаю, что ему понравилось или он оценил юмор, но так и осталось. Номер был «Примроуз ноль ноль девяносто восемь».
— Ты им пользовался?
— Да. Пару лет назад меня сцапали и посадили в Маргейт на десять суток. Я решил, что будет лучше дать ему знать об этом. К телефону подошла девица — тоже голландка, судя по акценту. Она сказала, что Блондинчик в Голландии, но она передаст ему информацию. А потом я уже не утруждал себя звонками.
— Почему?
— Понимаешь, я кое-что стал соображать. Он приезжал за машиной регулярно раз в две недели — в первый и третий вторник каждого месяца, кроме января и февраля. В этот раз он объявился в январе впервые. Возвращал автомобиль, как правило, по четвергам. Странно, что он вдруг приехал сегодня. Но теперь у нас с ним все кончено, как я понимаю. — Скарр держал в огромной лапище открытку, которую взял у Менделя.
— Он делал паузы? Бывало, что долго не давал о себе знать?
— Зимой появлялся реже. В январе и феврале не приезжал никогда, как я сказал.
Мендель все еще сжимал в кулаке пятьдесят фунтов. И вдруг швырнул их Скарру на колени.
— Только не думай, что тебе повезло. Я бы не согласился поменяться с тобой местами и за вдвое большую сумму. И учти — я непременно вернусь.
Теперь Скарр действительно казался напуганным.
— Я бы не стал так с тобой откровенничать, — сказал он нервно, — но не хочу встревать ни в какие секретные делишки. Не могу допустить, чтобы моя старая добрая родина пострадала. Я прав, сквайр?
— О, ради всего святого, заткнись, — сказал Мендель, ощущая страшную усталость. Забрав у Скарра открытку, он выбрался из машины и побрел в сторону больницы.
Новостей не было. Смайли все еще оставался без сознания. Известили уголовный розыск. Менделю посоветовали продиктовать свои координаты и отправляться домой. Из больницы с ним свяжутся, как только появится новая информация. После долгих препирательств Мендель убедил старшую медсестру отдать ему ключи от машины Смайли.