...И белые тени в лесу
Шрифт:
А чего я, собственно, ожидала? Я ведь ее знаю. О своих делах она рассказала. Разговор окончен. Хватит об этом.
Какая же я наивная. Просто Каролина не испытывала потребности чувствовать, что она не одна, ей не нужны доверительные беседы – так, как это нужно было мне. Мы же совсем разные люди. И когда я это пойму? И перестану на нее обижаться…
Ну почему со мной никогда не происходят такие удивительные истории, как с Каролиной? Может быть, потому, что сама Каролина такая чудесная, она словно притягивает к себе все прекрасное. А я, наоборот, рождена для повседневности.
За
Я с удовольствием прогулялась бы в розовый сад. Вот только вспомнить бы, как туда идти. В замке было несколько выходов, но я ведь бывала не везде. Ориентируюсь я плохо. Но так хотелось выйти на улицу и поглубже вздохнуть. Все-таки иногда чувствуешь себя здесь будто бы взаперти.
Я ходила по замку и пыталась сориентироваться, глядя в окна, но это было не так-то просто. Я бродила по коридорам, словно заблудившийся в лесу человек, который то и дело обнаруживает, что снова вернулся на прежнее место. В моем случае это была какая-то зала. Я бы ни за что ее не запомнила, если бы не телефон, который стоял в этой зале.
Телефоны во дворце были единственным новшеством. Несколько аппаратов предназначались для того, чтобы обитатели замка переговаривались между собой, но тот, что сейчас стоял передо мной, был так называемым городским телефоном – большой и тяжелый, восседал он в глубокой стенной нише. Телефон был потрясающе элегантный: черный, лакированный и блестящий. Позолоченные лев и щит с короной посередине, поблескивавший стальной микрофон в уключине – все это напоминало мне ларец с мощами святого в какой-нибудь церкви.
Телефон был роскошный, и когда я в очередной раз проходила мимо него, я не утерпела и подошла поближе, чтобы внимательнее его рассмотреть. В жизни такого не видела! Я сняла трубку.
И в то же мгновение поняла, что я здесь не одна.
Шагов я не слышала, но теперь рядом со мной кто-то стоял. Это был молодой человек, с интересом за мной наблюдавший. Он был выше меня ростом, с густыми светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. Наверное, это Арильд. Я положила трубку обратно.
Он снова снял ее и, вежливо поклонившись, протянул мне. Я не собиралась никуда звонить и совершенно не понимала, что я буду делать с этой трубкой, но все же в замешательстве приложила трубку к уху.
Он выжидающе смотрел на меня.
– Слышно что-нибудь?
Я смущенно покачала головой. Что там могло быть слышно? Ведь понятно, что на другом конце провода никого не было. Единственное, что я слышала, – это шум, раздававшийся на линии.
– Неужели и правда ничего не слышно?
– Да нет, там раздается какой-то шум.
Он с важным видом кивнул. Глаза у него сияли.
– Я тоже люблю иногда послушать его. Понизив голос, как будто он собирался поведать мне какую-то тайну, Арильд прошептал:
– Это шум большого далекого мира…
Я протянула ему трубку, он взял ее и, прижав к уху, стал с улыбкой прислушиваться. В глазах его засветилось удивление, он приоткрыл рот и мечтательно смотрел перед собой, очарованный и одновременно испуганный
Спустя некоторое время, он осторожно положил трубку в уключину.
– Конечно, я знаю, что это не так. Но можно же помечтать… правда?
Немного помолчав, он повернулся, и мы разошлись – каждый в свою сторону.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На следующее утро я спустилась к завтраку самой первой. Тотчас вслед за мной пришли Вера и Амалия. Они рассеянно и неторопливо заговорили о сильном ветре, дувшем за окном, но мысли их явно где-то витали.
Амалия была бледна и выглядела немного нездоровой.
Вера внимательно посмотрела на нее.
– Как вы себя чувствуете?
В тот же момент послышались чьи-то шаги.
Это были Каролина с Розильдой, они вошли в залу одновременно. Мы стояли в другом конце, а они появились из двух разных дверей, расположенных друг против друга. На полпути они встретились и дальше шли рядом.
Вместе они выглядели прекрасно. В зале стало так тихо, что мне показалось, будто слышно, как стучит мое сердце. Пока Розильда и переодетая Каролина приближались к нам, возникло такое сильное напряжение, что мы все на мгновение затаили дыхание. Ни в одной из них не чувствовалось ни капли притворства или наигранности. И все-таки Каролина была совсем не тем, за кого себя выдавала. И как у нее получалось разыгрывать из себя юношу? Но, как ни странно, именно ее непосредственность и была такой трогательной.
Она сказала чистую правду, Розильда оказалось необыкновенно красивой девушкой. Сложно описать красоту. Тонко очерченные полукружья бровей, прозрачные веки, словно из старинного фарфора, светящаяся кожа. Черты лица будто бы высечены искусным скульптором. Ее красота была совершенно необычного, притягательного свойства.
Я вспомнила тот вечер, когда впервые увидела Каролину: в темноте под окном свет лампы внезапно озарил ее лицо, и я подумала тогда, что даже и через тысячу лет не смогу забыть его. Такое же чувство я испытала, увидев Розильду. В Каролине меня привлекла не столько красота, сколько ее взгляд, ее лицо, которое удивительно быстро менялось, я не могла оторвать от него глаз.
И все же у них была одна общая черта – какая-то необъяснимая грусть, страдание, тенью ложившееся на улыбку.
Еще меня поразили рыжие волосы Розильды. Меня просто ошеломили эти волосы, собранные на затылке в роскошный пучок. Несколько минут я смотрела на них, как зачарованная. При первом взгляде на Розильду внимание привлекали именно эти удивительные рыжие волосы, а не тонкое лицо.
Но затем я увидела глаза, затмевавшие все остальное. Описать их совершенно невозможно. В них непрерывно сверкали и переливались веселые искорки, которые, словно облачка, проплывали по всему лицу. Эти глаза игриво светились, но мгновенно могли стать бездонными и загадочными. Я пыталась встретиться взглядом с Розильдой, и в ответ она вежливо смотрела на меня, но при этом на глазах у нее была словно непроницаемая завеса.