...Имя сей звезде Чернобыль
Шрифт:
А был ли Чернобыль?: Третье предательство
В итоговом документе комиссии МАГАТЭ [Международное агенство по атомной энергии при ООН, создано в 1957 году] самое поразительное, ключевое место: критика в адрес нашего академика Л. А. Ильина. И за что же покритиковали коллегу западные ученые, обслужившие организацию, призванную «содействовать развитию атомной энергетики»? (По пословице: «Богатому детей колыхать». Мало есть отраслей богаче, а, значит, и щедрее). Представьте, Ильина и его команду упрекнули, что они… преувеличили отрицательное влияние чернобыльских выбросов на население. Занижали (а совсем не завышали) «допустимые нормы» радиационного воздействия на человека.
Легко представить, как коллега, через которого во все обозримые времена осуществлялись научные контакты западных специалистов его профиля с нашей страной, который контролировал «нормы» самой информации о Чернобыле, идущей за рубеж,
Совершено еще одно чернобыльское предательство собственного народа. Первое случилось, когда людей не предупредили о радиоактивной йодистой туче, повисшей над их щитовидками, повели детей на демонстрации, даже не предупредили, что окна, форточки надо закрывать, а потом, задним числом, рассказывали байки о липовых миллионах спасительных таблеток, которые будто бы распределяли с первых дней среди населения. (У нас в Белоруссии перепроверили: обман полнейший!).
Предательство второе: многолетняя ложь населению, преступная дезинформация жителей тысяч деревень и десятков городов, которых атаковал (и атакует) цезий, плутоний, стронций.
И вот предательство третье — с участием МАГАТЭ. Только-только (усилиями честных ученых и общественности) наметился какой-то просвет впереди у людей, ставших заложниками «мирного атома», им действительно стали помогать, весь мир принимает на излечение наших детей, кое-кого уже и переселили, готовились переселить — стоп! Оказывается, ничего этого не надо. Читайте заключение комиссии МАГАТЭ, читайте торжествующие интервью непотопляемого Ильина, у которого, как он заявляет, «совесть всегда чиста».
Что же за всем этим стоит? Все-таки среди ученых, присланных МАГАТЭ, немало признанных специалистов, дело свое знающих. Знать-то они знают, но почему же комиссия не обследовала ни ликвидаторов, ни категории населения (а их сотни и сотни тысяч), наиболее пострадавших?
Искали «вещь» не там, где потеряли, а воистину как в анекдоте — под фонарем, где посветлее.
Мне довелось познакомиться с американкой, которая в Минск приезжала с идеей создать фильм о Чернобыле специально для молодежи на Западе. Рассказывала, а я почти не верил: в Америке ей уже звонят, уже предупреждают — лучше не надо, для тебя будет лучше!
Богат и славен «мирный атом», ничего не скажешь! И интересы свои, доходы защитить умеет. А тут этот Чернобыль, так можно, в конце концов, потерять все приоритеты перед другими отраслями энергетики. Особенно, когда весь мир вовлекли в дело помощи, спасения пострадавших.
На днях участвовал в работе Международного фонда помощи жертвам Чернобыля. Вместе с зарубежными членами Фонда обсуждали ситуацию, созданную акцией МАГАТЭ. И хотя на Западе вряд ли будет столько обрадовавшихся, что помогать не надо, как отыскалось уже у нас, но проблемы возникли. Конечно, никуда и ничто не исчезнет, посеянное, порожденное Чернобылем. Через короткое, думаю, время, обнаружатся и масштабы, и истоки Большой лжи, изначально нашей, но теперь получившей поддержку с Запада. Поддержали — как веревка висельника!
Но и у Международного фонда помощи, и у нас всех есть иные адреса и коллеги, процесс, начавшийся, не остановится. Хотя кое-где в зонах и повыше начальство наше во всю начало использовать авторитет западной науки для оправдания отечественной своей бездеятельности и черствости. И своих прежних преступлений перед «чернобыльцами». Хотя слушания по Чернобылю, проходившие в рамках I Международного конгресса памяти Андрея Сахарова и несли на себе печать мощного воздействия на западных ученых тех же сил и организаций, о которых говорилось, были приняты серьезные научные рекомендации по последствиям Чернобыльской катастрофы. Одна из них: «Если для восстановления доверия необходимо сместить со своих постов определенных должностных лиц, (повинных в насаждении секретности, в дезинформации и т. п. — А.А.) это должно быть сделано»… Где вы сейчас, на каких ключевых постах, уважаемые Ильин, Израэль, Кондрусев [124] , Бурьяк [125] , Савченко [126] , Камай [127] (три последние — белорусские руководители) и все те, имена которых уже в зубах навязли?
124
Кондрусев А. И. — зам. министра здравоохранения СССР.
125
Бурьяк В.Н. — первый зам. Председателя Госкамчернобыля БССР, главный санитарный врач БССР.
126
Савченко Н.Е. — министр здравоохранения БССР.
127
Камай А. С. — первый секретарь Гомельского обкома КПБ.
P. S. Уже написав заметку-отклик на «проект МАГАТЭ», решил поехать и посмотреть: а как сегодня наши научно-публицистические споры смотрятся оттуда, где людям жить надо, работать, добывать пищу — среди радиоактивной грязи? Вот один из центров поражения: Краснополье Могилевской области. Ехали от Климович через деревни Батьковичи, Горное, Степанов хутор, Заборье — выморочный край, бегут люди от проклятых кюри, сползаются в Краснополье, где «почище». На полях, если копны, то пожухлые, прошлых лет, если что-то выросло, то самосейка-жито, дичающий подсолнечник, а больше — бурьян до самого горизонта. На крыше пустоглазой избы белорусская птица бусел (аист). Не улетел следом за хозяевами. (Выполняет рекомендации МАГАТЭ). И вдруг новенькие, с иголочки коттеджики — белорусские потемкинские деревни. У нас их прозвали «кичкайловскими» [128] по фамилии одного из начальников, тех, что спустя 3 года проявили наконец-то «заботу»: выстроили новые поселки «под переселение» прямо на радиоактивных пятнах. (Вот кого сегодня порадует проект МАГАТЭ: они, оказывается, действовали по науке). Между деревнями Полесское и Волосевичи (это уже Гомелыцина) на разъезженной лесной дороге цифры моей «Сосны» [129] прямо-таки заплясали (в машине — 30–35 кюри, снаружи, поближе к лесу, почти вдвое больше). Аж взвизгивает дозиметр, как собака, почуявшая покойника.
128
Кичкайло А.Т. — зам. Председателя Совета Министров БССР.
129
«Сосна» — дозиметр.
Вырвались к деревне, к людям: «В тот лес ходите?» — «А то, как же? Если оглядываться на всё, жить невозможно»
И действительно: тут «чисто», а через километр, а то и о метров — «грязь». Ноу проблем! Переселять не надо, лечить не обязатеьно, разве что от радиофобии. «Чистые продукты завозят?» — «Вот, наперстки болгарского сока. Четыре баночки на ребенка. А остальное — свое. Или с Рогачевского молочного завода. Что другим не скормили, то нам».
Люди живут не просто на зараженной земле. Но и всё еще в нашей распределительной системе, которая сама по себе беда, где уж ей кого-то спасти об беды.
Алесь Адамович, сопредседатель Международного фонда помощи жертвам Чернобыля
1991.30.07.
«Второй раз они до Москвы доехать не дадут…»
…Я уже упоминал, что у меня самого были кое-какие впечатления от личного (и через письма, телефонный разговор) общения с нашим лидером [М.С. Горбачевым].
Выйти на него заставил Чернобыль. В мае, в июне 1986 года.
То, что в апреле-мае происходило в стране, в мире, из Белоруссии выглядело кошмарным сном: все вроде бы кричат, бегут спасать подорвавшегося, ты знаешь, что несчастье случилось с тобой, именно с тобой, а все устремились мимо тебя, куда-то в другую сторону, тебя не замечают. Пытаешься звать на помощь, подать голос — не слышат за собственными криками. Из 600 условных хиросимских бомб (по долгоживущим элементам) 450 упали на севере, т. е, в Белоруссии (как писала газета «Известия»: «Ветер, к счастью, дул не на Киев»). Но знать про это одним было «не выгодно» (властям), другим недосуг, третьим запрещалось и т. д. Ну, уж ладно ошалевшая зарубежная и продажная наша пресса, московские власти, у которых одна была цель: преуменьшить перед всем миром масштабы катастрофы (ну, а минские власти — как нитка за иголкой), но ученые, ученые… К кому я ни обращался в Москве, к самым солидным, серьезным вроде бы настоящим ученым — глухая стена. Какая может возникнуть в такой ситуации навязчивая цель, тактика у советского человека — ясное дело: прорваться на самый верх, к тому единственному, чье одно слово заставит всю эту машину развернуться в другом направлении. К счастью, у моего друга-философа есть близкий знакомый, а тот помощник Горбачева. Мне было сказано: пусть возьмет, соберет всю, какую сможет, информацию и привозит в Москву. Но не позже начала июня месяца: 4 июня — заседание Политбюро. Несколько работников Белорусской Академии оснастили меня цифровым материалом, узнал, каких приборов нет и в каких нужда, достоверные данные получил, какие районы и сколько поражено: не 3, а более 30, но обследованы не все области.