...Имя сей звезде Чернобыль
Шрифт:
…— Скот будете забирать? Или самим вывозить?
— Какой скот? Вы куда звоните?
— Вы Правительственная комиссия? Вам и звоним.
— Вот как? Будем забирать всё у вас? Не забывайте нас, звоните и по поводу кошки, если у вас есть проблемы с кошкой.
27. В кузове накрытого брезентом грузовика, приспособленного под перевозку людей, и наши старики, родители Кости. Ани с ними нет. Деревенские люди, в основном пожилые и дети, переселяют Костину деревню, вывозят из зоны, ставшей тоже
А в стороне от дороги работают огромные машины — скреперы, бульдозеры, делают дело, которое кажется бессмысленным. Срезают на огромной площади чернозем, грунт, его куда-то увозят на машинах. Всё сделалось опасным для жизни, сама земля, которая прежде жизнь воспроизводила.
Страшная и бессмысленная работа, делается она упрямо и как-то даже азартно.
А по другую сторону дороги, тут же, рядом — пашущий трактор. Всё, как было вчера. Беда такая, масштабы ее таковы, что охватить всю сразу одним взглядом, одним решением, одной идеей просто невозможно.
28. Аня и мальчишка, который спит, прислонившись к ней, — в вагоне мчащегося поезда. За окнами обычные, нормальные пейзажи. И пассажиры обычные — с жареной курицей, бутылками кефира, спокойные, благодушно разговорчивые — вполне дочернобыльские.
29… — Температура падает?
— К сожалению, опять растет.
— Сколько?
— Близко к двум тысячам.
— Сколько?!
— 1720 градусов.
— Да от чего? Это же скоро…
— Предел — 2500 градусов.
— И тогда что?..
— Расплавятся таблетки урана.
— И что? Новый выброс?
— Страшно и подумать. Первый был трехпроцентный. А если расплавятся таблетки — вынесет всё. Все сто процентов.
— То есть всю тысячу тонн урана.
— Нет, тысячу семьсот тонн.
— Города?.. Киев, Гомель, Минск?..
— Не только…
30. Вдвоем (Аня с сумками в руках) идут по городу. Видно, что это город большой, если не столичный, то областной. Одна замечается странность: мало, почти не видно детей. А на Аниного мальчика даже оглядываются, невольно как бы. И ему тоже малость не по себе: дети, как собаки, привыкли переглядываться, тянуться, «поводок натягивать» — завидев себе подобного. А тут — одни взрослые, не с кем переглянуться.
Поэтому он заглядывает в каждое стекло, себе подмигивает, показывает язык в витринных отражениях. Заметно, что устал, что очень устает, кажется, лег бы вот здесь под стеночку и уснул.
— Мама Аня, а у твоего брата детей много?
— Взрослые. Уже внуки есть.
— Ого!
— Одного даже, как и тебя, Женей зовут.
— А когда нас пустят назад в Брагин, я поведу и покажу им наш детский дом.
Поднимаются по лестнице, отдыхая на каждой площадке. Звонят. Из соседней квартиры выглянул мужчина в пижаме.
— Вы к Громовым?.. Сейчас жена вам объяснит, а то там телевизор…
И убежал. Выглянула жена:
— О, Анечка, заходите к нам. Ключ у нас.
Вся семья у телевизора, не до гостей им. Там — передача о Чернобыле. Аня чуть не задохнулась от волнения: показывают московскую больницу, пожарников чернобыльских в больничной одежде и возле них врачей. Диктор объясняет: прилетел американец, доктор Гейл. Камера следует за гостем, фиксирует его разговаривающего с больными, улыбающегося.
— А это Хаммер! — подсказывает один из парней. Двое их плотненько уселись в одном кресле. — Самолет медикаментов привез. Японских.
— Может, всё вернется у нас с Америкой. Как во время войны. Не было удачи, так беда поможет, — говорит хозяин квартиры.
Один из сыновей засмеялся:
— А знаете, как можно рентгеноснимок сделать в домашних условиях? Стать между киевлянином и нашим гомельчанином.
— Мирный атом — в каждый дом! — дурашливо выкрикнул другой сын.
— Замолчите! — крикнула мать. — Идиотские шуточки! И, наконец, обратилась к гостье.
— Извините, Аня! Мы тут все расстроились. Ой, вы же оттуда! Даже забыла, что вы в Припяти жили.
— Нет, я от Костиных стариков, — почему-то сказала Аня.
— А Костя? Он же работал на АЭС… А нам такое, такое сообщили! Эвакуировать собираются.
— Ваш город?
— Наш! Как это — такой город? Сколько же надо машин? И куда?
— Эшелоны, говорят, стоят на всех вокзалах, — мрачно буркнул муж.
— А вчера приказ был: ночевать в убежищах, подвалах.
— Ну, это уже перестраховщики, — мрачно прокомментировал муж.
— Мы не ночевали. Одна мама, — похвастался сын.
— Герои вы с батькой. Потому что не знаете, что такое война.
— Какая же война, мама?
— Еще хуже. Там хоть знал, что вода — это вода, а лес — это лес. А тут?.. Сейчас, Анечка, ключ дам. Брат вас дожидался, а потом уехали. Сказали, в отпуск.
31. Аня готовит для мальчика постель. А он сидит на стуле и уже засыпает. Соседка возвращается к своему вопросу:
— Вы так и не знаете, где Костя, что с ним?
— Он в командировке. Его на станции в это время не было, — сказала и, чувствуется, сама удивилась, что так сказала. — В Казахстан уехал на три месяца.
— Ну, так хорошо! — недоверчиво отозвалась соседка. — А то такое про них говорят. Еще бы, столько горя людям принесли. А может, это диверсия?..
Аня промолчала.
— Отдохните, я вас позову, когда обедать соберемся. А может, уже хотите поесть? Что-нибудь приготовлю.
— Спасибо. Пусть поспит. Я так за него боюсь. Надо к врачу сводить его.
— Бледненький какой. Измучился за дорогу.
Аня сидит возле спящего Жени и смотрит на пустые рамки семейных фотографий. Фотографии хозяева увезли с собой.