02-Всадники ниоткуда (Сборник)
Шрифт:
Вдруг движение наше изменило направление. Мы устремились вниз, как на лифте.
— Падаем? — крикнул я.
— Подымаемся, — сказал Толька.
— С ума сошел. — Я недоуменно осекся. — А ведь верно — подымаемся.
Толька отрицательно мотнул головой:
— Теперь падаем.
Мы по-разному воспринимали движение. Почему, не знаю. Может быть, мой вестибулярный аппарат иначе устроен? Но размышлять было некогда. Нас швырнуло в лабораторный зал навстречу Зернову. И зал был не призрачный, а реальный, и Зернов тоже. Он подхватил меня под руку, кивнул Тольке и повел нас мимо огромных выпуклых экранов, похожих на телевизорные, на которых стереоскопически наглядно воспроизводились сложные цветовые формы — что-то напоминающее западноевропейский поп-арт. Я невольно, как говорится, разинул рот.
— Скорей! — рванул меня Зернов. — Не задерживайся!
— Не понимаю, — сказал я, кивнув на экраны.
— Как раз в этом ничего принципиально нового. Структура молекул, воспроизводимая пучками нейтронов. В Москве уже опыты делаются. Пошли.
— Почему спешка? — спросил я.
— Потому что он только что прошел над нами.
— Где?
— В третьей плоскости. Так мы его не догоним. Видишь, труба разветвляется?
Разветвления я не увидел — только в лиловом тумане змеились белые и желтые струи, тончайшие, будто лазерные световые пучки.
— Как в континууме, — сказал я.
— Нет, — отмахнулся Зернов, — там химический синтез, здесь — просто индикаторы.
Действительно, белые и желтые нити повернули в разные стороны, как бы приглашая нас последовать по тому или иному пути.
— Желтый — кратчайший, — сказал Зернов, — но он приводит к автосбрасывателю. Помнишь экран с надписью «дэйнджер!»? Дальше «прохода» нет — только телепортация. А поскольку телепортация блокирована, у него только один ход — назад!
— А белый?
— Белый — длиннее. Если он выберет белый, мы его перехватим. Но может выбрать и желтый — карты у него нет. Думаю, нам следует разделиться.
— А у тебя есть оружие? — спросил я.
Зернов растерянно улыбнулся.
— Возьму с собой Толю — у него пистолет.
— Стреляйте не раздумывая. Без гуманностей!
— Ай-ай-ай, Жан Маре преследует Фантомаса!
Это — Толька. Но я уже не видел его: я бежал в проходе, не отклоняясь от желтых струй. Та же труба, те же путаные, непонятные повороты. Мне показалось вдруг, что я взбираюсь по винтовой лестнице, догоняя мелькающего наверху человека. Вот он темной тенью возник надо мной справа, переместился влево, исчез в завитке невидимого винта и снова возник, повторяя движение по убегающей кверху спирали. Я ускорил шаг, но тень впереди даже не обернулась: в этом ракурсе, вероятно, я был невидим. Внезапно она исчезла. Куда? Я тотчас же понял это, когда меня швырнуло в знакомое замкнутое пространство с черно-желтым экраном. Знакомые буквы английской надписи вспыхивали и угасали:
Человек впереди меня замер: он знал это место и шагнул назад. Двигался он, несмотря на тучность, легко и неслышно, как зверь кошачьей породы.
— Бойл! — позвал я.
Он обернулся:
— Ано?!
От изумления он даже растерялся, чего с ним никогда не случалось. Любопытно, что ни он, ни я не схватились за оружие — это произошло позже, — а сейчас мысль об этом никому из нас не пришла в голову. И первые наши слова только обнаружили обоюдную неловкость.
— Я тебя искал, — почему-то сказал Бойл.
— Зачем? — Мне было совершенно неинтересно зачем, но я спросил.
А он ответил:
— Потому что ты изменил. Раньше я только догадывался. Теперь знаю.
Ну и пусть знает! Не все ли равно. Мы с ним явно не о том говорили.
— Вы не пройдете, Бойл, — сказал я.
Смешок в ответ.
— Через тебя, мой милый.
Я положил пальцы на спусковой крючок автомата. Он тоже.
— Ты не осмелишься выстрелить, Ано.
— Дуло вашего автомата опущено. Если оно шевельнется…
Дуло не шевельнулось. А Бойл сказал нарочито равнодушно:
— Зачем нам умирать обоим? Пропусти меня, и разойдемся… живыми.
Вспомнились слова из Толькиной песенки: «Первый успех… первым успеть… точно нажать курок». Но я медлил. Как трудно все-таки убить человека!
— А что ты хочешь? — вдруг спросил Бойл.
— Бросьте автомат и шагайте к выходу.
— Оглянись назад. Мы не одни.
— Старый трюк. Не двигайтесь — выстрелю.
— Я первым.
— Сомневаюсь, — сказал рядом знакомый голос.
Но я даже не повернул головы, не спуская глаз с руки Бойла, лежавшей на спусковом крючке. А у него почему-то задрожали губы, отвисла челюсть и разжавшиеся пальцы выпустили автомат, бесшумно коснувшийся пола. Я понял, почему так неслышны были наши шаги: пол или, вернее, плоскость под ногами поглощала все звуки.
— Вы были правы, комиссар, мы не одни, — сказал голос.
Я взглянул и увидел свое повторение с автоматом, так же прижатым к бедру. Анохин-бис в таком же полицейском мундире стоял в двух шагах от меня и улыбался. Бойлу, вероятно, показалось, что я раздвоился. Он закрыл лицо руками и снова отнял их.
— Неужели схожу с ума? — прошептал он.
— Вы кончите иначе, — сказал мой альтер эго, — отступайте спокойно, не оглядываясь. Вот так.
Бойл, как загипнотизированный, попятился назад, не отводя глаз от моего двойника.
— Еще, — сказал тот.
Бойл сделал еще шаг и исчез, словно провалился сквозь землю.
— Только не в землю, а в люк, — поправил меня мой спаситель. — Видишь, экран погас.
Экран действительно сплошь почернел, как аспидная доска. Ядовито-желтая надпись, предупреждавшая об опасности, исчезла.
— А он? — вырвалось у меня.
— Его уже нет, — сказал Анохин-второй. — Еще секунду назад это был сгусток атомной пыли. А сейчас и она рассеялась.
44. ВОЗВРАЩЕНИЕ
— Не очень научно, — объявил я.
— Приблизительно, — сказал он миролюбиво, — мы ведь не физики.
— Я думал, ты здесь кое-чему научился. Были шансы.
— А я не помню, чему я здесь научился. Я уже говорил тебе: не помню, — повторил он. — Сейчас я — это ты со всем объемом накопленной тобой информации. Я выиграл скачку в гандикапе, я поступил в полицию, я был комендантом Майн-Сити и сидел у телефона в повстанческом штабе. А что я делал в действительности, не знаю. Я даже не знаю, как меня зовут, есть ли у меня семья, чем занимаюсь, кого люблю и кого ненавижу.