04-Версии истории (Сборник)
Шрифт:
Это, к слову, опять — о не здравом смысле…
— Вот еще — мыться! — возмутился мальчишка. — От этого и заболеть можно.
Он так считал. Не он один.
— Ладно, проехали, — сказал Смотритель, — о мытье — ни слова. Кэтрин, тебе что, делать нечего?
— Я ухожу, ухожу, ваша светлость, — засуетилась она, — меня как бы и нет уже.
И впрямь исчезла.
А Смотритель плотно закрыл двери, отвел мальчишку в дальний конец зала и там уже спросил конфиденциальным шепотом:
— Пенс… нет, два пенса заработать хочешь?
— Кто ж не хочет? — По-мужицки удивился Тимоти. Повторил давешнее: — А что делать-то?
— Тут недавно у меня девушка была…
— С этим актером, что ли? — невежливо перебил Тимоти. — Видел.
— Хорошо бы узнать, куда они пошли…
— Тоже мне вопрос! Куда всегда. По мосту через Темзу и — в сторону Саутуорка. Там, недалеко от реки, дубовая роща есть. Все гуляют, кому не лень.
— Уверен?
— Знаю, — отрезал мальчишка.
Он начинал нравиться Смотрителю.
Поскольку проект был рассчитан на многие годы…
(Уильям Шекспир, как утверждает госпожа История, прожил до 1616 года, а его последняя пьеса, «Буря», была закончена около 1611-го)…
Смотрителю придется появляться здесь часто, а за впереди лежащие два десятилетия Тимоти может стать ему хорошим помощником. Почему бы не заняться приручением и обучением парня?..
А раз знаешь, дуй в эту рощу и проследи, куда потом пойдет девушка. До конца проследи! И вообще… — Смотри тель покрутил в воздухе пальцами, обрисовывая емкое «вообще».
— Понял, — кивнул Тимоти. — Куда войдет, чей дом, кто живет… Пенни вперед.
— Логично, — согласился Смотритель, вручая Тимоти монету. — Это — аванс. Окончательный расчет — по итогам расследования.
И его в отсутствии логики не упрекнешь.
Теперь можно было вернуться в кабинет, написать несколько писем, а параллельно отведать некоего крепкого (и довольно вонючего) напитка, приготовленного из ржи, кратко называемого виски. Тимоти появится здесь наверняка не раньше, чем через час — все можно успеть.
Смотритель взял хорошо отточенное перо — из еще не использованных Уиллом, обмакнул в чернила и начал писать. Почерк у него, в отличие от подопечного, был ровным и красивым: в подготовку проекта входило и умение писать гусиными перьями.
«Глубокоуважаемый сэр! — выводил Смотритель, не роняя на бумагу ни кляксы. На бумагу, кстати, отличающуюся от той, на которой писалось «Укрощение». — Должен сообщить вам, что в Лондоне появился некто, именующий себя «Потрясающим Копьем», кто мечтает покуситься на вашу заслуженную известность. Он мнит себя более талантливым, нежели вы, и непременно захочет потеснить вас на том постаменте славы, на коем вы по праву восстали.
Остаюсь неизменным поклонником вашего таланта, а это мое письмо — лишь робкая попытка предостеречь вас.
Не рискую написать свое имя, за что приношу свои извинения…»
Написал, полюбовался написанным, посыпал песочком, отложил в сторонку, взял следующий чистый лист и — точь-в-точь повторил на нем текст. И в третий раз написал. И в четвертый.
Дождался, пока чернила высохнут, скрутил каждый лист в трубочку, перевязал тонкой бечевой.
Разнести письма — это будет очередное поручение Тимоти. С утра пораньше.
Кэтрин тихонько постучала в дверь кабинета, приоткрыла, всунула голову:
— Там Тимоти вернулся. Говорит, вы ждете. Ему сюда или вы вниз?
— Ему сюда. — Смотритель использовал милый речевой оборот прислуги. Спускаться не хотелось, да и подслушать разговор в кабинете было бы затруднительней. Успел крикнуть вслед: — Пусть руки помоет, и подай нам в кабинет ужин! Да вина бутылочку не забудь захватить! Французского, из верхней корзины!
В верхней корзине лежали бутылки из Бордо. Бутылки из Лангедока, откуда был родом граф Монферье, находились в другом месте. Смотритель полагал, что ни Кэтрин, ни тем более Тимоти не упрекнут хозяина в измене родному лангедокскому — просто по неграмотности.
Нельзя утверждать, что Тимоти стал чище после мытья, но все же руки его смотрелись побелее лица и шеи. Не говоря уж о ногах. Ел он жадно, явно желая наесться надолго, явно не зная, когда еще разок придется попробовать столько всякой вкусноты. Смотритель его не останавливал. Раз уж он решил строить из мальчишки себе помощника-на-все-руки-и-ноги (сокращенно — ПНВРН), то надо иметь в виду длительность сего процесса и не пугать будущего ПНВРН с первого раза.
Когда Тимоти насытился (в общих чертах), Смотритель, попивая виски, лениво поинтересовался:
— Что узнал?
— С вас пенни.
— Оплата — по результату. Сначала — информацию.
— А результат есть. Вот он, результат. Актер проводил девицу до Вудроуд, до дома, где хозяином — досточтимый Томас Джадсон. Но он сам там не живет. А живет там его старая тетка Мэрилин со своей экономкой. Экономка тоже старая, зовут ее Анной… — Замолчал.
Взял кусок мяса, принялся за него. Видно, недоел.
Однако интересно бы узнать, оценивал Смотритель принесенную информацию, какое отношение старая Мэрилин имеет к воспитаннице мэтра Колтрейна, известного ученого и естествоиспытателя.
— Они — на первом этаже. — Тимоти покончил с куском мяса и продолжил доклад. Оказывается, это был не конец. — А на втором живет одинокий старик ученый. Ему тоже Анна по хозяйству помогает.
— Как зовут ученого? Узнал?
— Спрашиваете! Колтрейн его зовут. Джаспер Джевис.
Что ж, выходит, все, сказанное про Елизавету, — правда? Она — воспитанница мэтра? Подозревать девицу не в чем? Вроде так… И тем не менее Смотрителя не отпускало чувство, будто его дурачат. И Елизавета (это-то не обсуждается даже), и пакостник Тимоти, который выдает информацию по кусочкам.