05-Мой престол - Небо (Дилогия)
Шрифт:
— Это я все к чему… Каша из кнопки у нас есть, города на Луне тоже. Должна быть и машина времени. Приплыли.
— Нет, ну точно должна быть! Ее не может не быть, Джо, я точно знаю. В такое-то время! Наверняка есть, только засекреченная страшно. И правильно. Чтобы всякие…
Нгамба не договорил, но было и так понятно, что всякие — это нехорошо. А ведь зрит в корень!
— Вот я бы, знаешь, Джо, взял бы и отправился в прошлое. Ну, куда-нибудь лет на двести-двести пятьдесят назад, и все там поправил бы. Чтобы здесь все было хорошо. Чтобы у всех кнопки и ни у кого — ступки. Нищета — это плохо. Ты не думай, я к власти пришел надолго. Меня так просто не скинуть. Я добьюсь чтобы мой народ жил лучше. Он уже живет лучше. А если бы не было всяких… Ох, я бы в прошлом задушил бы своими руками этого… как его… Сесе… Секо… А! Мобуту! Вот. Он полстраны заморил. Не будь его тогда, в двадцатом веке, сейчас мы были бы богатейшей страной в Африке. Это с нашими-то ресурсами!
Нгамба пристально посмотрел на Петра. Посмотрел так, будто хотел спросить что-то, но не решался.
Таки решился.
— Джо, а ты ничего не знаешь про машину времени, а?
Ну, что тут ответить! Можно было бы начать пространное рассуждение, что править прошлое, просто так душа голыми руками всех, кто не нравится, нельзя, что все надо делать аккуратно, стараясь наследить минимально… Но Петр ответил просто:
— Нет. Не знаю. Знал бы — сказал.
Нгамба моментально переменил настроение:
— Вот и ладненько! — звонко хлопнул ладонями по коленям. — Пошли смотреть, что ты там привез, белый человек.
И они пошли. И Нгамба радовался, как Петр и ожидал. А Петр прижимал к себе папочку с документами на землю и нет-нет, а думал: с чего бы это он-о машине времени? Мобуту душить? Прошлое исправлять?.. Все ладно бы, но что-то Нгамба в цвет точно пропал. Не Иешуа, например, о машине спросил, не Мессию любимого, с которым как раз и ведет такие трезвые умные беседы, а именно Петра, то есть Джозефа?
Научили Петра, то есть Джозефа, быть всегда подозрительным, и наука эта силы своей не утратила.
ДЕЙСТВИЕ — 2
ЭПИЗОД — 2
КОНГО. КИНШАСА, 2159 год от Р.Х., месяц сентябрь
Иешуа перебирал в руках документы, принесенные Петром от Нгамбы. Бормотал:
— Ага, значит, согласился. Хорошо… И ничего взамен не попросил. Хорошо…
— Ну, если не считать трех «хаммеров», — как бы вскользь заметил Петр, сидящий напротив.
— Не считать, — Иешуа помотал головой, — чего их считать? Это обычные расходники, как вода, как электричество.
— Ну да. — Петр, в общем, был согласен с Иешуа: в самом деле, таких «расходников» будет еще немерено, устанешь расходовать. Так ведь — жизнь…
Они сидели в комнате под кабинетом Иешуа — в такой же, как и у Петра, келье без окон и с железной дверью. Полное экранирование плюс охрана из доброго десятка бойцов. Иешуа, Петр и Иоанн — троица Храмовых глав: первый — главный и явный, второй — важный и тайный, и третий — тихий и незаметный, находящийся в периоде самообучения незнакомой жизни в незнакомом времени, но осведомленный обо всем, что знают первые два.
Иешуа не любил эту комнату — в отличие от светлого и просторного кабинета. Вообще, ему не по нутру были те условия, в которые его и всех остальных приближенных поставил важный и тайный мистер Оруэлл. Жилые помещения — как каюты на под-иодной лодке, каждый день — куча проверок, вечно новые пароли Для входа в разные зоны доступа, на которые всю административ-кую часть поделил также мистер Оруэлл. Иешуа больше по душе было его жилище: светлая зала, этакая студия с оранжереей в ста-Р°м здании — круглом белого камня доме о пяти этажах. Зачем Ушедшим нефтяникам понадобилось подобное строение — неизвестно, но после незначительной модернизации оно превратилось как раз в такое, в котором должен бы жить глава большой христианской общины. А он там и жил. Но не более. В смысле спать принимать пищу, вести отвлеченные беседы с прихожанами — это пожалуйста, мистер Иешуа, но как только дело доходит до секретности и конфиденциальности, то извольте в не любимую вами «каюту», мистер Иешуа, ваш дом, мистер Иешуа, не может служить гарантией того, что ваши, мистер Иешуа, слова не станут известны кому-либо еще. И не обессудьте: мистер Оруэлл непреклонен он — знаток своего охранного дела.
По ночам над Храмом, помимо известных науке астрономии звезд, зажигались еще несколько — странное созвездие из мерцающих огонечков: спутники, неусыпные очи… Чьи? Вот уж что неизвестно, то неизвестно. Не Бога, разумеется, но, не исключено, каких-то земных злых божков. Порой Иешуа приходилось проводить больше времени в экранированном подвале, чем в своей парадной резиденции.
— Хорошо, — в очередной раз констатировал Машиах и убрал документы в сейф.
Приложил палец к датчику, устройство пискнуло — теперь бумаги в сохранности. В случае попытки несанкционированного проникновения сейф за три секунды расплавится, уничтожив заодно и все содержимое. Надежная штука.
— Рад стараться! — подражая военным, отрапортовал Петр.
Иешуа даже не улыбнулся.
— Пойдемте на воздух, мужики. Меня прихожане ждут.
— Пойдемте, — вздохнул Петр.
Ох не нравится ему вся эта система охраны, раздражает она его, думал Петр, поднимаясь витой лесенкой вслед за Иешуа на первый этаж из подвала. А что поделать? Паранорм, конечно, себя всегда защитить сможет. Свое ближайшее окружение тоже. Физически защитить. Но в том-то и дело, что больше никто ни на кого физически не нападает — после известных событий с вышедшей из повиновения соседней воинской частью. Куда труднее защитить информацию, которая имеет малоизученное свойство утекать в неизвестном направлении в самые неожиданные моменты. Поэтому-то и придумана эта неприятная, но исключительно эффективная система допусков — чтобы никто ничего лишнего не зная. И именно поэтому Петр, он же мистер Оруэлл, а также Иоанн и Иешуа охраняются тщательнее всех — как знающие больше всех. Причем Петр для себя самого никаких поблажек не делает он такой же объект охраны, как и все остальные. Установленный порядок соблюдается беспрекословно.
Хотя и много показухи. В чистейшем виде.
А без нее — никак. Показуха, вернее, демонстрация силы и надежности охранной службы — это едва ли не половина успеха. Звездочки, зажигающиеся по ночам, должны видеть и передавать своим хозяевам, что тут, в Храме, все серьезно и не по-детски. Не в игрушки люди играют, а делами занимаются. Какими? Неведомо. Экранирование мешает. Но с виду все очень круто. Вот и ломают головы таинственные соглядатаи, изобретают способы разузнать секреты Храма. Но все уже давным-давно изобретено: раз техника пасует, значит, в дело должны вступить люди. Человеческий фактор незаменим в любом времени. Вот и засылают шпионов. Да сколько! Петр даже и не думал, что скромная страна Храм может привлечь к себе такое плотное внимание спецслужб. Нет, предполагал, конечно, готовился даже, но, оказывается, недооценивал степень заинтересованности разнообразных разведок в получении информации из Храма. Шутка ли-из полумиллиона жителей-прихожан почти пятьсот — агенты! Ребятки Петра недоумевают: как их шеф может безошибочно выделить из группы людей одного, который после проверки и обыска оказывается совсем не тем, за кого себя выдает? Мистер Оруэлл профессиональных секретов, естественно, не раскрывает, отговариваясь тем, что интуиция — это едва ли не самое важное качество контрразведчика. Не станет же он, в самом деле, объяснять простым и не очень бойцам, что умеет сканировать мысли людей и выявлять среди общего эмофона те важные крупицы, которые и выдают в человеке засланца.
Очень все это не нравилось Иешуа, не того он хотел от своей фаны Храм. Наблюдатели, шпионы, охрана… Какая охрана была в Галилее?.. Петр, Иоанн, Симон… «Время было иным», — убеждал Петр. Иешуа соглашался, но как-то тоскливо. Говорил: «Мы бюрократизируемся и высыхаем. Горько мне…» Первое это Петру Понятно, с этим он соглашался. Но «высыхаем»?.. А Иешуа не объяс-нял. Он многое теперь не объяснял, хранил в себе, стараясь не ескивать эмоции, берег близких. Но не Петра же! Петр все и без выплескиваний чувствовал: Иешуа далеко не всегда закрывался от друга. А тот и жалел, и утешал ненавязчиво и не впрямь изменить ничего не мог: не в Галилее, время и впрямь иное.